Напишу мою историю. Выговорюсь здесь. Прошлым летом мы узнали о том, что станем родителями в третий раз. Я была напугана, растеряна, разбита этой новостью. Ну не было у меня таких планов, на работе предвиделось повышение, да и решила я, что просто не справлюсь. Но муж твёрдо сказал- будем рожать. Недели 2 я ещё промаялась, обдумывала, что и как. И смирилась. И плюнула на работу, семья, дети и здоровье важнее. И сразу стало легче) и началась моя беременность, которая, как мне казалось, изменит нас всех. Так и получилось.
На учёт встала перед первым скринингом. Он показал норму. Очень волновалась, когда шла в начале декабря на 2 скрининг. Как чувствовала. Смотрели долго. Мальчик, все органы в норме, по изменениям на недельку опережает. Но никак не могли посмотреть сердце, то лежал малыш неудобно, спайки мешали и тень от шрама на животе (у меня была полосная операция по удалению кисты). Раза 2 отправляли погулять покушать, чтобы малыш перевернулся. И вот наконец смогли рассмотреть. Итог- врождённый порок сердца: двойное отхождение сосудов от правого желудочка с транспозицией плюс коарктация аорты и гипоплазия дуги аорты. Пишу и как будто не со мной это всё было.
После этого было всё-истерики, слезы, ужас. Как так и почему наш ребёнок? Через неделю консилиум. Вердикт - порок операбелен, такие дети живут, но нужно наблюдаться в федеральном кардиоцентре и рожать непосредственно рядом с ним. В нашем городе нам помочь не смогут. Через 2 дня едем в Бакулева в Москву. На узи диагноз подтверждают. Консультация кардиохирурга- понятно все будет только после рождения ребёнка, только тогда можно уточнить диагноз и решать по лечению. Предлагают прерывание, если вдруг я хочу! До 22 недель я ,по их словам, сама могу решать судьбу ребёнка. А я уже ничего не решала, я знала, что буду рожать, что буду бороться за своего ребёнка, что поеду куда угодно, лишь бы спасти его. В Москве сказали, что я могу ехать в федеральный кардиоцентр в Пензе, необязательно ехать к ним. Записываюсь и еду на консультацию в Пензу. Перед этим делаю 3 скриннинг, по-прежнему все в норме, кроме сердца. В Пензе ВПС подтверждают. Но! Брать меня отказываются. На дату моего пдр их оперирующий хирург по таким порокам будет в отпуске, другие за нас не возьмутся. Москву не советуют, советуют Калининград и команду их федерального кардиоцентра. Калининград от нас за 2000 км. У меня была ужасная истерика. Как будто я стучу во все двери и все они закрыты и никак нет никакого выхода. Ладно, Калининград так Калининград. Связываюсь с кардиоцентр, меня берут. Связываюсь с их перинатальным центром, и туда нас беру. Оформляю квоту в Минздраве, все норм. В 36 недель нас ждут в Калининграде.
И тут плановый доплер показывает нарушение кровотока, не критично, но надо бы подлечиться в стационаре. Ок, никаких рисков, надо так надо. При поступлении в стационаре делают узи ( с третьего скрининга прошло 2 недели) и всё становится очень плохо. У ребёнка отеки, он очень крупный, увеличена печень и какой-то выпот под диафрагмой. Срочно из роддома отправляют меня в перинатальный центр местный, где узи повторяют и подтверждают все кроме выпота. И с формулировкой- мы говорили, что не сможем вам помочь, езжайте по месту родоразрешения, только вот не знаем, доедете вы или в дороге родите. Срок 32 недели. Срочно берём билеты и летим с мужем в Калининград. Срочно в перинатальный, срочно узи. Через 12 часов узи повторяют, положительной динамики нет. 11 марта путём экстренного кесарево сечения на свет появился мой сын Марк. В 32 недели из-за отёков он был 4800 и 57 см. Асфиксия, он не закричал, но сердце билось. 2 недели на ивл в перинатальном. Динамика положительная, состояние осложняется только пороком сердца. Как только состояние стало стабильным, малыша забрали на операцию в кардиоцентр. И тут карантин из-за этого вируса. Я даже навещать его не могла.
Операция прошла технически планово. Но состояние осложнилось тромбом в нижней полой вене, его удалили, но из-за него развилась тромбоэмболия лёгких. И всё, состояние ребёнка стало крайне тяжёлым... всеми правдами и неправдами я добилась госпитализации в отделении и жила только тем, что 4 раза в день на полчаса могла к нему придти. Он был такой красивый, кудрявый, румяный. Но ивл и глубокая седация. Для улучшения состояния ещё 2 раза проводили операционные вмешательства на сердце. Но не особо помогло. Сатурация была крайне низкой. Организм страдал. 5 апреля мне разрешили навещать малыша не по расписанию, а когда захочу. Стоит ли писать, что я все сразу поняла. Ночью я пол двенадцатого ушла умыться и выпить кофе. Через полчаса за мной пришла медсестра. Моего малыша реанимировали при мне, безуспешно. Я не плакала, ни слезинки. Как будто смотрела страшное и глупое кино. Ещё 2 часа после смерти я сидела с ним, целовала его руки и лицо и просила прощения. За всё. За то, что изначально не хотела его. За то, что не смогла спасти его потом. За то, что может плохо старалась. За то, что не познакомила его с сестрой и братом, они его очень ждали. За то, что папа так и не увидел его живого.
Я улетела домой одна. Через неделю грузом 200 привезли моего сына. Я обещала ему лететь домой на самолёте, вот он и прилетел. Единственный раз после его смерти я плакала, когда увидела этот цинковый ящик. Когда мы с мужем везли его в машине домой. Когда муж сказал: вот ты и дома, сынок. На следующий день были похороны, но я опять без слёз. Мне говорили - плачь, а я не могла. Муж рыдал, но ему было хуже гораздо, он видел его только мёртвым в гробу. Мне повезло больше, я держала его за ручку и видела в перинатальном как он беззвучно плакал. Сегодня 20 дней как нет нашего Марка.
А вчера было день рождение у старшего сына, и надо жить дальше, и надо радовать детей, и надо выходить на работу, и надо что-то делать, чтобы не сойти с ума. И надо уже поплакать. А никак.
Поиск
