Наконец-то ушел весь ужас от родов и я могу спокойно поделиться происходящим.
С 38-ой недели я бегала как заведенная раз в неделю в роддом и говорила, что меня пора рожать и у меня схватки. Каждый раз смотрели, говорили, что шейка закрыта и едь домой.
В 40 недель и 1 день я приехала с вещами в роддом, т.к. моя гиня сказала ложиться в патологию, если не разрожусь. Чуда не случилось, поэтому я приехала и стала ждать.
Главврач ознакомился с моей картой и поставил предписание: "естественные роды, стимуляция после 42 недель".
Раз в 2-3 дня меня смотрели на кресле, говорили, что шейка еще не созрела и надо сидеть и ждать.
Пару раз меня будили откровенные такие схватки, я с радостью неслась к дежурному врачу, а ответ был все тем же: еще не рожаешь, шейка закрыта.
Пошла вторая неделя пребывания в роддоме, а шейка не укоротилась и не подготовилась ни на грамм. Как было в 38 недель полтора пальца, так и осталось.
Я хожу по пятам за своим врачом и прошу: "сделайте кесарево, ну пора мне уже рожать". Врач говорит, что у меня предписаны показания к естественным родам, тем более второй ребенок. Будем ждать полных 42 недель и потом стимулировать. По-другому мне пока не дают добро рожать.
За несколько дней до родов мне делают узи: умеренное маловодие, головка не опустилась, шейка закрыта, плацента 2 степени зрелости.
Этим же вечером со мной начинается что-то происходить: ноги отекают так, как не отекали никогда до этого. Суставов не видно и нога в голеностопе по ширине была больше, чем ширина в колене. Поднимается и давление. Требую дежурного врача. Приходит врач и говорит, что ничего из таблеток мне нельзя, мочегонного нельзя, сиди так. Взяли мочу на анализ, белка нет, поэтому терпи.
На следующий день я практически не могла ходить, отеки не уходят. Снова говорю врачам и снова отмахиваются. Вечером звоню своему врачу и говорю, что со мной происходит, меня снова осматривают и он мне говорит по телефону, что завтра будем рожать в любом случае.
С утра приходит другой врач и по просьбе моего врача, ведет меня на осмотр. Шейка закрыта, но она говорит, что сегодня будут меня рожать уже срочно, мой врач наконец-то получил добро на стимуляцию.
Я начинаю паковать вещи, ноги пудовые и начал побаливать низ живота.
Приезжает мой врач, с порога оглядывает меня и говорит, что у меня есть полчаса на сборы и клизму и мы бегом идем рожать. Я собираюсь, довольная как слон, звоню любимому и говорю, что сегодня мы рожаем. Муж собирается, я собираюсь.
После клизмы начало хватать внизу. Ну наконец-то! Иду в душ, чтобы помыться перед родами и из меня начинает вылетать пробка. Но выглядит как-то странно: с плотными, творожистыми хлопьями и с кровью. Очень много крови. И тут началось! РРРРРРРРАЗ! Схватка! Да сильная такая, что я чуть не упала от неожиданности!
Заходит врач, а у меня глаза на лбу, говорю, что у меня схватки. Санитарки хватают вещи, тянут в родзал, а не проходит и 5 минут, как у меня вторая схватка. Не легенькая, а основательная, секунд на 30-40.
Приводят в родзал, раскладывают вещи, а у меня схватки полным ходом! Акушерка звонит моему врачу, говорит, что надо меня смотреть.
Приходит врач, а раскрытия нет. Зато схватки есть и интервал все меньше и меньше. Да и настолько болезненные, что я начинаю орать дурниной. Это при том, что я могу перетерпеть боль да и дочкой натренирована.
Приезжает муж, смотрит на меня и его начинает колотить. Схватки с интервалом в 1,5 минуты, длительностью по 1-1,5 минуты. При учете того, что от начала легкого побаливания до схваток прошло не больше часа, это выглядит странно. Я уже и на мяче прыгала и дышала правильно, неправильно, вообще не дышала, орала, плакала, выкручивала мужу руки, валялась без движения, бегала - ничего не ослабляло боль.
Врач пытается проколоть мне пузырь. Засовывает иглу и тут у него вытягивается лицо. Он говорит, что под головой вод нет и он нащупывает только волосяную часть головы. То есть воды, которые были еще 2 дня назад, ушли в неизвестном направлении. Я прошу эпидуралку, сделать хоть что-нибудь, чтобы немного облегчить боль. Врач обещает мне эпидуралку, но только после токографии. Делают токографию и я слышу, что сердечко бьется нерегулярно. Врач подтверждает, что результаты не очень хорошие и мы сейчас идем на узи.
Приходим на узи, смотрим сына, а у него давление 90\0. Дистресс плода, он задыхается.
Мы мчим назад на 2-ой этаж в операционную. Я не обращаю внимание на схватки, главное сейчас собраться и не отвлекаться на мелочи. Врач бежит готовиться, одеваться, мыться, а меня переодевают, что-то дают подписывать, какие-то согласия и что-то еще.
Заводят в операционную. Анестезиолог начинает рассказывать про анестезию, я говорю, что знаю, что делать: группируюсь сгибаю спину по максимуму и не дергаюсь под схватками. Он попадает мне спиналкой с первого раза, затем меня укладывают на стол и мгновенно разрезают. Как только врач вскрывает матку, прямо из меня слышится крик сына. Врач бормочет, что именно этого он и боялся. Внутри меня каша из остатков вод и мекония. Малыша достали полностью зеленого, каша была везде. Неонатологи его обтирают, обчищают, санируют полости. Подносят мне показать и уносят. Я думала, что унесли к мужу, поэтому расслабилась и не дергалась уже. Зашивали меня долго, но мне было уже все равно. Я была счастлива, потому что мы успели, потому что сын закричал, потому что он жив и у меня появился маленький комочек счастья.
Через час после начала операции,меня дошивают и перевозят в пит, я звоню маме, папе, будущей куме и говорю, что родила.
В пит заходит мой врач, говорит, чтобы я не волновалась, но сейчас ребенка заберут в перинатальный центр. Меконий попал в легкие и надо полежать на вентиляции легких, чтобы он пришел в норму. Он говорил это достаточно спокойно, но я поняла, что на деле все намного серьезнее. Звоню папе, говорю слова врача (папа был зав. неонатальным отделением одного из роддомов города), папа просит номер и потом перезванивает. Сразу сказал, что врать не будет: состояние 50 на 50. Он долго пробыл без кислорода, меконий заполнил легкие почти полностью, еще пара минут и ребенка было бы не спасти. Я звоню мужу (в пит его не пустили). Он говорит, что сын сейчас на 2-м этаже, ждут реанимацию из перинатального центра, его держат на "груше".
Ночь я провела в забытьи. Мне кажется, что меня чем-то отключали, чтобы я могла поспать. С утра я уже требовала перевезти меня в перинатальный центр, но мне отказали, так как я должна минимум 4 дня находиться под наблюдением в роддоме. С самого утра муж уже был в ПЦ, накупил несколько пакетов лекарств и необходимого оборудования, сказал, что ему дали посмотреть на сына: лежит в реанимации, сам дышать не может, находится на искусственной вентиляции. Через несколько часов приехал ко мне. Лица нет, но держится. Я начинаю потихоньку пытаться ходить. Больно, но по сравнению с теми схватками, это даже не боль, а легкое недомогание. Узнала, что мне можно покидать пределы роддома и на следующее утро поехала с мужем в реанимацию. Зрелище самое страшное в моей жизни: лежит мой ребенок, вокруг него куча трубочек, в нем куча трубочек и рядом машина, которая равномерно дышит за моего ребенка. И так хочется обнять и прижать к себе, но нельзя, поцеловать тоже нельзя. На лице маска, на себе - одноразовый халат, руки по локоть в стерилиуме. Можно только ручку или ножку погладить и все.
Выходим из центра, муж нервно закуривает и я без слов беру у него сигарету, подкуриваю и пытаюсь покурить, чтобы успокоиться. Слезы текут рекой, состояние близкое к истерии, но надо держать себя в руках. Хочется кричать, бить все вокруг, вырвать свои легкие и отдать их сыну, чтобы он смог дышать. Муж хотел мне что-то сказать по поводу сигареты, но увидел мое лицо и понял, что лучше промолчать. По дороге началась истерика, наелась персена, чтобы хоть как-то успокоиться. Боялась возвращаться в палату, боялась остаться одна. Поэтому мы поехали прогуляться. Прогулялись, походили. Я даже не замечала боли после КС, хотя разрез был достаточно большим.
На следующий день начала болеть голова. Я в первый раз узнала, что такое - мигрень. Я не могла оторвать голову от подушки, она была словно из чугуна. Боль была настолько сильной, что я билась головой о стену, потому что так было менее больно. Ужасно болела шея и спина, словно я очень сильно простудила мышцы. Мазала дип рилифом, чтобы ментол немного заглушил боль, но помогало на 15-20 минут и не более. Есть не могла, пить не могла. Надо мной колдовали анастезиологи, но ничего не помогало. Забрали телефон, ноут, планшет, сказали лежать и не двигаться, глаза не открывать.
Приехал муж, я пыталась держаться и не выдавать свое состояние, но у меня это плохо получалось. Я лежала и тихо скулила от боли. Врачи сказали, что такое бывает после спинальной анестезии, но это очень редкий случай. В роддоме в последний раз такое было лет 8 назад. Анестезиолог, который был на операции, мешал мне тонизирующие коктейли, чтобы попытаться снять боль. Он не мог понять почему меня так разобрало: с первого раза попал в нужное место, все прошло как по нотам, состав был проверен годами, но случилось то, что случилось.
На третий день сказали, что сына будут снимать с трубки и он должен начать дышать сам. Вечером звоню в реанимацию, говорят, что сняли, дышит сам. Звоню с утра, сказали, что ему стало хуже и вернули на трубку. Я плюю на все, на свою боль и мы едем в реанимацию. Стою возле сына, плачу, про себя прошу его: "живи! живи! пожалуйста, живи!!!". Врачи сказали, что состояние хуже, чем при поступлении. На тот момент диагноз: двухсторонняя очаговая грибковая пневмония.
На следующий день меня выписывают. В роддоме я пробыла 20 дней в общей сложности. 18 дней из них - в платных палатах. Приходит старшая сестра, говорит, что главврач просит оплатить только 700 гривен за медикаменты и все. За палату и все остальные взносы - не нужно. Я так понимаю, что это была попытка откупиться за то, что довели все до такого состояния. Молча платим, забираем справку для получения свидетельства о рождении и молча уезжаем. Едем в перинатальный центр, чтобы меня положили в палату у них.
Тут меня дергает: мы до сих пор не придумали имя ребенку. Мы долго думали, долго совещались и так и не пришли к единому мнению. Говорю, что сейчас мы едем в загс получать свидетельство о рождении, а потом в перинатальный.
Подходим к загсу, думаем о том, как мы назовем сына и решаем, что он будет Ваней. Это имя ни разу не фигурировало в списках потенциальных имен, а тут накатило вот. Ваня, так Ваня. Получаем свидетельство и едем к Ване. Приезжаем, стоим возле него и рассказываем, что теперь он не просто ребенок, теперь он - Иван Сергеевич, самый любимый и замечательный мальчик, а мама теперь будет совсем рядом.
Меня определяют на 5-ый этаж, я одна в боксе и на этаже. Это пустое отделение, а в патологию меня переведут тогда же, когда и переведут ребенка из реанимации.
Тем временем врачи меняют препараты, вводят противогрибковые и надеются, что новый антибиотик справится с болезнью. Бегаю каждые пару часов и узнаю о состоянии. Посещать можно 2 раза в день: с 12 до 15 и с 18 до 19. Я караулю под дверью реанимации врачей и узнаю о состоянии, потому что больше делать ничего не могу. Я забыла о своей мигрени, забыла обо всем. За дверьми с кодовым замком лежит мой малыш и я могу думать только о нем.
На следующий день мне говорят, что попробуют снова снять с трубки и посмотреть, как он будет дышать. Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Я не могла спать, я не могла сидеть на месте. Я боялась, что медсестры не уследят, не заметят, мне хотелось только быть рядом и смотреть: дышит он или нет.
В 8 утра, когда у врачей пересменка, я уже дежурила под реанимацией, а они все не выходили и не выходили. Я готова была тарабанить в двери руками и ногами, но сдерживала себя. И наконец-то вышли врачи.
Я еще не успела ничего спросить, как врач с добродушной улыбкой сказала: "собирайте вещи, вас переводят на этаж, Ваню принесут через полчасика-час".
Звоню мужу, реву от счастья, говорю, что дышит сам и нас переводят на этаж.
Думала, что его сразу отдадут мне в палату, но не тут-то было. Еще сутки Ваня находился в пите, но его можно было взять в руки, поцеловать, обнять, покормить, поменять подгузник.
Выписали папе пропуск и на следующий день он первый раз смог взять сына на руки. Прошло 8 дней. 8 самых ужасных дней в нашей жизни и наконец-то наш малыш с нами.
Он родился 4100, но за 8 дней потерял около 500 грамм. Молоко мое ел плохо: у него непереносимость лактозы, как и у старшей дочери, поэтому пришлось посадить на гипоаллергенную смесь. Еще 18 дней мы провели в ПЦ: ставили капельницы, делали уколы, физиотерапевтические процедуры, но главное, что он шел на поправку.
Сейчас я стараюсь не вспоминать этот кошмар, но каждый раз, когда он спит, я подхожу и смотрю как он дышит.
Ваньке 4 месяца, он весит 8 килограмм, его рост 76 см. Он пытается сидеть и вовсю прыгает в прыгунках, учится произносить звуки и почти получается делать ма-ма и па-па. У него начинают резаться зубы, поэтому он кусает всех и вся. А еще он очень сильно похож на папу.
Я очень сильно хотела третьего ребенка, но теперь твердо знаю, что третьего у меня не будет. Я не смогу пережить такое еще раз
