Как воспитать полиглота
в записную книжку мамыКак воспитать полиглота Частенько случается, что на советы по воспитанию чужих детей особенно щедр тот, кто не слишком справляется с детьми собственными. А есть мамы, которые - либо чисто интуитивно, либо умело сочетая интуицию с начитанностью, - творят чудеса в воспитании своих маленьких принцесс и принцев. И об этих "домашних" Песталоцци и Монтессори с благодарностью вспомнят лишь сами их дети. А между тем их опыт впору брать на заметку ученым мужам и всем прочим коллегам-мамам. Ибо вырастить вундеркинда может практически каждая из нас.
Пишите нам, рассказывайте о ваших педагогических ноу-хау.
Ваш опыт обязательно пригодится другим. А пока о том, как научить ребенка говорить - не только на родном, но и на иностранных языках, расскажет, проживающая в Хельсинки, Елена Кудимова.
Моя шестилетняя дочка говорит на четырех языках. Она не вундеркинд, она самая обычная девочка, просто мне было очень интересно заниматься с ней, учить ее разным вещам и смотреть, что получится.
Прыгаем по английски
Случилось так, что Маша родилась в Финляндии. Я понимала, что, слыша финскую речь с пеленок, она не будет знать проблем и с языком. Поэтому, полностью исключив его из домашнего обихода, я разговаривала с дочкой только на русском. На русском пела ей детские песенки, читала стихи, всплывавшие из моего собственного детства, включала магнитофон с записями детских спектаклей, которые присылала нам из Москвы бабушка. Короче, русский язык был фоном, на котором проходила наша с Машей "финская жизнь". Но как только Маше исполнился год, в душе засвербило: пора, пора начинать учить девочку и иностранному языку. Ведь чем больше языков знает человек, тем больше возможностей открывает перед ним жизнь. Во всяком случае, мои пять языков мне, признаюсь честно, никогда не мешали...
Начав учить Машу английскому, первое, о чем я подумала, было произношение. "Я же не носитель языка, - размышляла я, - к ней приклеится мой акцент, мои грамматические ошибки". Но какой носитель языка согласится просвещать чужого ребенка в столь юном возрасте? Итак, учить с акцентом самой или не учить вовсе, но от этого она уж точно не поумнеет. Так я сделала выбор.
Тогда я еще и не догадывалась, какую громадную и интересную работу взвалила на свои плечи. "Jump!" - было первое слово нашего совместного словаря. "Jump!" - и годовалая Маша весело прыгала. "Jump!" - и я прыгала вместе с ней. "Jump!" - прыгали мишки, куклы и мячик. "Jump!" -разбивалась ваза, но это был уже неправильный "Jump!"
Игра оказалась такой увлекательной, что мы даже засняли Машины прыганья на видео. Следующим словом было "give", потом "take". Выучив эти жизненно важные глаголы, мы перешли к жизненно важным существительным. Действительно, ведь если знаешь такие слова, как "дай" и "возьми", следует знать, что именно ты собираешься "брать" и "давать". В ход опять пошли мишки, куклы, мячики, кубики: "This is a ball, and this is a doll. Give me a ball, I give you a doll".
Мы вместе радовались вдруг открывшемуся во мне поэтическому дару. Я очень гордилась собой - сочинять стихи на иностранном языке! Вот уж никогда бы не подумала. И неважно, что пока они такие... примитивные, что ли.
Маша была еще очень маленькой, и ее русский словарный запас только-только начинал пополняться. Она едва научилась "лепить" из пары-тройки слов свои первые фразы. И эти ее первые фразы понимали пока одни домашние и, конечно, бабушка лучше всех. "Ляля спит, какао дай, мой пуп, моя мама, там вон-дан (фонтан: вода + фонтан)" - вот весь ее детский набор. Мы умилялись, счастливо цитировали Машино словотворчество. Каждый день добавлял в ее словарь новые удачные находки, новые удивительные открытия уже известного нам мира.
В книге картинка - мужик с вилами. Маша внимательно рассматривает рисунок, думает. Делает вывод: "У дяди вилка". И тут вклиниваюсь я со своим английским "дядей" и английской же "вилкой". Сначала Маша ловко сочетала оба языка, попросту используя те слова, которые было легче выговорить. Уверяю вас, гораздо проще сказать "саг", чем "машина", "ball", чем "мячик". Некоторые слова существовали в ее языке параллельно: "моти" (смотри) и "look" периодически плавно замещали друг друга. Другие "англичане" напрочь вытеснили своих труднопроизносимых русских предшественников: "ав-ав" превратилось в "dog", "ми" (мишка) модернизировалось в "teddi", а "затик" (зайчик) переквалифицировался в "boni".
Период вредности
Но тут-то и произошла загвоздка. На каком-то этапе Маша принялась путать языки и в абсолютно русский текст вставлять абсолютно английские слова. Дело дошло до того, что ее перестала понимать даже бабушка. Мы в панике стали замечать, что развитие речи у Маши замедлилось, а то и вовсе остановилось. Она сделалась упрямой и раздражительной, временами вообще отказывалась понимать, что ей говорят. А заодно отказывалась и говорить. Хорошо, что к тому времени я прочитала уже достаточное количество литературы по детскому развитию, в том числе и книги по психологии развития детей, говорящих на нескольких языках. Так что такой поворот событий не был для меня неожиданностью.
Я уже знала, что бурно выражаемая реакция отторжения - это нормальное явление: так ребенок отвечает на переизбыток информации. Мы, взрослые, попадая в иноязычную среду, бываем подвержены точно таким же стрессам, как и дети. Только выражаются они у нас, конечно, по-другому. А у малышей такой этап "перегрузки", сопровождаемый вполне "нормальной" вредностью, обычно проявляющейся где-то в трехлетнем возрасте, может продолжаться несколько месяцев. Если очень не повезет, ваш полиглот будет вредничать в течение полугода, говорят исследователи детской психологии. В любом случае - не сдавайтесь!
Вот мы и не сдавались. Да и сделано было уже так много, что бросить изучение языка на полпути означало бы полное поражение. А мы, как водится, родились, чтобы побеждать. Я продолжала говорить по-английски, Маша продолжала отстаивать свое "Я" различными, в основном неприятными способами, и вот в один прекрасный солнечный день...
Глен Доман
Позволю себе маленькое отступление. Я действительно прочитала множество полезных книг об образовании и воспитании детей. Вот некоторые из тех, что изрядно повлияли на будущее маленькой Маши и по сей день занимают почетное место на нашей книжной полке: Глен Доман "Как научить ребенка читать", "Как развить интеллект ребенка", "Как сделать ребенка физически совершенным", "Как дать ребенку энциклопедические знания"... Когда Маша родилась, эти книги еще не были переведены на русский, так что я читала их в оригинале.
Предлагаемая в них система воспитания была настолько хороша, что я нашла странички Глена Домана и его института в Интернете. Научную степень по физической терапии Глен Доман получил в Пенсильванском университете в 1940 году. С тех самых пор он и стал заниматься проблемами умственного развития детей.
Сначала работал с умственно отсталыми детьми. У него они научались читать в таком возрасте, в каком обычные дети еще не различают букв, говорили более богатым языком, умели правильно вести себя в любой обстановке, вырастали умными и образованными. И однажды ученый задал себе вопрос: "Неужели дети с нарушениями умственного развития более восприимчивы к обучению, чем обычные дети? Неужели они более талантливы?"
Найденный ученым ответ оказался пугающе прост. Нет, они не более талантливы, не более работоспособны, они вообще "не более", а "менее". Дело в том, что детьми с нормальным развитием мало кто всерьез занимается с малолетства. Мы начинаем их учить, как правило, в 5-6-летнем возрасте (хорошо, если не позже), когда все потрясающие способности к обучению, заложенные в младенцах, уже почти утеряны.
И вот уже более 30 лет Глен Доман и его единомышленники доказывают, что дети раннего возраста невероятно способны к обучению. Как основатель Института развития человеческого потенциала Доман создал программу, которой может следовать любой родитель в домашних условиях. А еще в его институте родителей учат тому, КАК учить детей. Этой великой премудрости по книгам Домана старательно обучалась и я. И в итоге занималась с Машей не только изучением иностранных языков. "По Доману" я учила ее читать, считать и многому другому. Быть может, "дедушка Доман" и вывел нас из информационного штопора, в который мы попали с Машей от перегрузки английским.
Продуктивное время
И вот в один прекрасный солнечный день, следуя рекомендациям книги Домана "Как научить ребенка читать", я нарезала множество большущих карточек и на каждой из них большущими буквами написала слово, обозначавшее предмет, который "обитал" в нашем быту. Этот момент я считаю поворотным в нашем с Машей "умственном развитии". Мы раскладывали карточки на полу и ползали по ним в поисках нужных слов. Я говорила: "Маша, найди карточку со словом "утюг". И маленькая Маша, которая еще не умела говорить, но уже различала около пятидесяти написанных слов, искала подходящую карточку, несла ее мне и шипела утюгом: "Пш-ш-ш-ш..."
Тогда же к своему великому удивлению я обнаружила, что на российском рынке нет книг для самых маленьких, которые годились бы им для чтения. Такие книги должны быть написаны очень крупным шрифтом. Иллюстрации и текст не должны накладываться друг на друга. Книги должны рассказывать об очень простых вещах, доступных пониманию двухлетнего ребенка: моем руки, едим кашу, ходим гулять. Не больше двух-трех фраз на одной странице. Не надо никаких изысков, наворотов и суперприключений. Каждый новый день для ребенка - это уже приключение. Дайте же ему разобраться для начала в самом элементарном: что происходит в парке, во дворе, около пруда, что делает мама на кухне. Расскажите, как называются окружающие его предметы, дайте название действиям, которые он совершает. Сложные сказки со множеством сюжетных линий не вызывают у ребенка в раннем возрасте еще никакого интереса.
Не найдя ничего путного на московских книжных прилавках, я стала делать книги сама. Покупала книжки и журналы с подходящими картинками, резала ватман, крупно писала текст и вклеивала в "свою книгу" самодельные страницы.
Сейчас у нас с Машей около двадцати таких книг. С их помощью параллельно с изучением английского языка Маша училась читать по-русски.
Но самые интересные истории нам все-таки преподносила жизнь. Как и любой другой ребенок, Маша росла и каждый день училась чему-то новому. Залезала в лужи, исследуя, из чего состоит грязь, искала камешки, проверяла, что получится, если положить их в нос или в ухо. Получалось плохо: из носа шла кровь и было больно. Я спокойно объясняла, что такое кровь, а сама в душе тряслась от страха.
По мере освоения карточек Маша становилась все более послушной и уравновешенной, все более интересным спутником и собеседником. Я думаю, наш информационный "затор" расчистился благодаря нашим неустанным занятиям и тому продуктивному времени, которое мне удалось проводить с ней.
К слову, "продуктивным" я называю то время, которое мы проводили вместе не только физически, но и духовно. Совместное сидение перед телевизором во время показа взрослых программ или мыльных опер, болтовня по тепефону с подругой, когда лобимое чадо крутится под ногами и ноет, в понятие "продуктивного" времени не входит. Но зато если вы чистите морковку и параллельно рассказываете, откуда эта морковка взялась, кто ее ест, почему она именно такого цвета и какие блюда можно из нее приготовить, время сразу преображается - оно становится продуктивным.
Обучаемся играючи
Но вернемся к иностранному языку. Система карточек, наши беседы "по Доману", моя упрямая настойчивость, столкнувшаяся поначалу с противоборством Маши и постепенно побеждавшая ее, делали свое дело. Мы не учили никаких исключений - а их в английском предостаточно, не занимались сложнейшими правилами, которыми забивают голову школьникам и которые невозможно, да и не нужно объяснять ребенку. Мы просто говорили. Обо всем. На русском и на английском. Так мы учились.
И все обучение происходило в движении, в игре. Считается, если ребенок учится, он обязательно должен сидеть. Он же сидеть не любит. Когда сидит, у него единственная мысль в голове: "Ну, когда же я могу уйти?" Учиться он очень любит. А сидеть - нет. Мальчишки же - те вообще, вероятно, запоминают все гораздо лучше, когда висят вниз головой.
У нас с Машей вопрос усаживания для обучения не стоял никогда. И изнуряющего "сиди, слушай!" тоже не было. Песок на пляже вполне подходил для написания слов, мы "проговаривали" по-английски и по-русски окружающий нас мир, перебирали его "по бусинкам", считали пальцы, муравьев, белые, красные или синие машины. Однажды на прогулке, разложив на асфальте камешки, я объясняла четырехлетней Маше устройство солнечной системы. Она слушала, затаив дыхание. К нам подошли ребята постарше и тоже стали слушать. Постояли-постояли, послушали-послушали, потом один разочарованно сказал: "А мы думали, вы играете!" "Нет, - с гордостью ответила ему моя маленькая дочь, - мы учимся. Пусть лялечки играют". Потом подумала и добавила: "А ты хочешь играть с нами в солнечную систему? Мама объяснит - как".
Иногда в награду за правильно выполненное задание Маша скакала четное или нечетное количество раз - на одной (правой или левой, заодно и это выучили) ножке.
Сейчас она знает, где право, а где лево лучше, чем я. Я рассказывала Маше все, что знаю сама. И на разных языках. Ее словарный запас обогащался, я старалась давать названия всему, что нас окружало, просила повторять все новые слова. Она повторяла и рассказывала что-то свое. Я исправляла ошибки. Она повторяла и рассказывала что-то свое. Я придумывала игры - все больше старые как мир. В антонимы и синонимы, в зверей и птиц, в цвета и формы, в числа и буквы... Мы играли, а Маша говорила: "Еще, давай еще".
В какой-то момент наш устный английский стал превращаться в письменный. Неожиданно для себя я смогла найти на английском языке гораздо больше книг, подходящих для обучения чтению, чем на русском. Так что устрашавшая меня вначале перспектива изготовления еще и английских книг, отпала сама собой. Поскольку кириллица и латиница местами противоречат друг другу, я очень волновалась, как же Маша сможет их совместить. Она же, похоже, даже не заметила, что в этом могут быть какие-то сложности. Просто очень радовалась, что "Р", "В" и "С" такие похожие и такие разные.
А теперь еще и испанский
Как-то раз, когда Маше было лет пять, она услышала, как я говорю по-испански. "А это какой язык? - поинтересовалась она. - Красивый. А ты меня научишь?" Так, по заявкам учащихся в нашем обиходе появился еще один язык.
Читать на испанском я ее научила за три-четыре наши поездки в центр города, по двадцать минут в одну сторону на автобусе. Машиного ученического опыта хватило на то, чтобы сделать все нужные обобщения и уловить фонетическую структуру языка. Это абсолютно не значит, что она понимала, что читает. Она просто технически правильно могла прочесть, произнести напечатанный текст. Радуясь и гордясь ее возможностями, я ходила и хвасталась моей Машей. К месту и не к месту, приходя в гости, демонстрировала, как она читает. Как-то после такой демонстрации (она блестяще прочитала выдержку на английском языке из очень сложной экономической статьи) у нее спросили: "А ты что-нибудь поняла?" - "Но меня же не просили понять", - резонно ответила Маша. Но тут уж призадумалась я, стоит ли впредь заставлять ребенка выступать в роли попугая...
Сейчас Маша свободно читает на четырех языках: на русском, финском, английском и испанском. Читает для удовольствия и для того, чтобы получить информацию. Дети, которые в ее возрасте не умеют и не любят читать, кажутся мне странными и "неправильными". Я привыкла к тому, что Машу с четырех лет нельзя было оттянуть от книги за уши.
Как-то вечером, когда я укладывала детей спать, позвонила знакомая, спросила, что мы делаем. "Маруся собирается нам читать Носова, - ответила я. -Или английскую сказку "Золотой гусь". Она еще не решила". "То есть ты собираешься читать Ма-русе?" - уточнила знакомая. "Да нет: она - нам. Мы перед сном всегда читаем. Только раньше читала я, а теперь читает Маша. Проблема лишь в том, что она иногда путается в языках".
Да и как шестилетнему ребенку иной раз не запутаться в четырех языках! Слова, вызывающие сомнение, приносятся на мой суд на кухню. "Я думаю, это слово читается так, а бабушка говорит по-другому", - говорит Маша. Они читают английскую книгу о строительстве пирамид в Древнем Египте. Слово, вызвавшее сомнение, - Egypt. Маша произносит его по-английски, бабушка - по-русски. Я - строгий судья. Книга-то русская, значит, бабушка права, а Маша перепутала произношение двух языков.
На всякий случай дочка уточняет: "Ты была в Египте?" Видимо, мое пребывание в Египте придает большую весомость моим знаниям. "Была". - "И на верблюде каталась?" - "Каталась". - "А я была в Египте?" На Машином счету около десяти стран, я беру ее с собой в поездки с месяцев трех. Поэтому вполне естественно, что она не четко представляет, где она была, а где нет. "А бабушка была в Египте?" - "Была". - "А она на верблюде каталась?" Мы идем к бабушке выяснять, каталась ли она на верблюде и искать на карте, висящей у нас на двери, этот самый Египет.
В настоящий момент Маша учится писать. По-русски она уже пишет не печатными буквами, а "как взрослые". Мы с ней опять делаем книги. На этот раз она пишет их сама - по-английски с переводом на испанский. А картинки, кажется, придется рисовать мне. Это мы пока не уточнили.
Теперь у нас в семье подрастает еще один человечек - двухлетний Саша. Ответственность за его образование взяла на себя Маша. Она даже сделала для него новые карточки. "Дом, тон (слон), аг (флаг)", - читает Саша, а мы с Машей радуемся. Он уже понимает и правильно реагирует на наши четыре языка. Правда, хитрец, как когда-то старшая сестра, из каждого выбирает то, что ему легче произнести. Но это, как я уже знаю, поправимо...
Елена Кудинова
www.bibicall.ru
Пишите нам, рассказывайте о ваших педагогических ноу-хау.
Ваш опыт обязательно пригодится другим. А пока о том, как научить ребенка говорить - не только на родном, но и на иностранных языках, расскажет, проживающая в Хельсинки, Елена Кудимова.
Моя шестилетняя дочка говорит на четырех языках. Она не вундеркинд, она самая обычная девочка, просто мне было очень интересно заниматься с ней, учить ее разным вещам и смотреть, что получится.
Прыгаем по английски
Случилось так, что Маша родилась в Финляндии. Я понимала, что, слыша финскую речь с пеленок, она не будет знать проблем и с языком. Поэтому, полностью исключив его из домашнего обихода, я разговаривала с дочкой только на русском. На русском пела ей детские песенки, читала стихи, всплывавшие из моего собственного детства, включала магнитофон с записями детских спектаклей, которые присылала нам из Москвы бабушка. Короче, русский язык был фоном, на котором проходила наша с Машей "финская жизнь". Но как только Маше исполнился год, в душе засвербило: пора, пора начинать учить девочку и иностранному языку. Ведь чем больше языков знает человек, тем больше возможностей открывает перед ним жизнь. Во всяком случае, мои пять языков мне, признаюсь честно, никогда не мешали...
Начав учить Машу английскому, первое, о чем я подумала, было произношение. "Я же не носитель языка, - размышляла я, - к ней приклеится мой акцент, мои грамматические ошибки". Но какой носитель языка согласится просвещать чужого ребенка в столь юном возрасте? Итак, учить с акцентом самой или не учить вовсе, но от этого она уж точно не поумнеет. Так я сделала выбор.
Тогда я еще и не догадывалась, какую громадную и интересную работу взвалила на свои плечи. "Jump!" - было первое слово нашего совместного словаря. "Jump!" - и годовалая Маша весело прыгала. "Jump!" - и я прыгала вместе с ней. "Jump!" - прыгали мишки, куклы и мячик. "Jump!" -разбивалась ваза, но это был уже неправильный "Jump!"
Игра оказалась такой увлекательной, что мы даже засняли Машины прыганья на видео. Следующим словом было "give", потом "take". Выучив эти жизненно важные глаголы, мы перешли к жизненно важным существительным. Действительно, ведь если знаешь такие слова, как "дай" и "возьми", следует знать, что именно ты собираешься "брать" и "давать". В ход опять пошли мишки, куклы, мячики, кубики: "This is a ball, and this is a doll. Give me a ball, I give you a doll".
Мы вместе радовались вдруг открывшемуся во мне поэтическому дару. Я очень гордилась собой - сочинять стихи на иностранном языке! Вот уж никогда бы не подумала. И неважно, что пока они такие... примитивные, что ли.
Маша была еще очень маленькой, и ее русский словарный запас только-только начинал пополняться. Она едва научилась "лепить" из пары-тройки слов свои первые фразы. И эти ее первые фразы понимали пока одни домашние и, конечно, бабушка лучше всех. "Ляля спит, какао дай, мой пуп, моя мама, там вон-дан (фонтан: вода + фонтан)" - вот весь ее детский набор. Мы умилялись, счастливо цитировали Машино словотворчество. Каждый день добавлял в ее словарь новые удачные находки, новые удивительные открытия уже известного нам мира.
В книге картинка - мужик с вилами. Маша внимательно рассматривает рисунок, думает. Делает вывод: "У дяди вилка". И тут вклиниваюсь я со своим английским "дядей" и английской же "вилкой". Сначала Маша ловко сочетала оба языка, попросту используя те слова, которые было легче выговорить. Уверяю вас, гораздо проще сказать "саг", чем "машина", "ball", чем "мячик". Некоторые слова существовали в ее языке параллельно: "моти" (смотри) и "look" периодически плавно замещали друг друга. Другие "англичане" напрочь вытеснили своих труднопроизносимых русских предшественников: "ав-ав" превратилось в "dog", "ми" (мишка) модернизировалось в "teddi", а "затик" (зайчик) переквалифицировался в "boni".
Период вредности
Но тут-то и произошла загвоздка. На каком-то этапе Маша принялась путать языки и в абсолютно русский текст вставлять абсолютно английские слова. Дело дошло до того, что ее перестала понимать даже бабушка. Мы в панике стали замечать, что развитие речи у Маши замедлилось, а то и вовсе остановилось. Она сделалась упрямой и раздражительной, временами вообще отказывалась понимать, что ей говорят. А заодно отказывалась и говорить. Хорошо, что к тому времени я прочитала уже достаточное количество литературы по детскому развитию, в том числе и книги по психологии развития детей, говорящих на нескольких языках. Так что такой поворот событий не был для меня неожиданностью.
Я уже знала, что бурно выражаемая реакция отторжения - это нормальное явление: так ребенок отвечает на переизбыток информации. Мы, взрослые, попадая в иноязычную среду, бываем подвержены точно таким же стрессам, как и дети. Только выражаются они у нас, конечно, по-другому. А у малышей такой этап "перегрузки", сопровождаемый вполне "нормальной" вредностью, обычно проявляющейся где-то в трехлетнем возрасте, может продолжаться несколько месяцев. Если очень не повезет, ваш полиглот будет вредничать в течение полугода, говорят исследователи детской психологии. В любом случае - не сдавайтесь!
Вот мы и не сдавались. Да и сделано было уже так много, что бросить изучение языка на полпути означало бы полное поражение. А мы, как водится, родились, чтобы побеждать. Я продолжала говорить по-английски, Маша продолжала отстаивать свое "Я" различными, в основном неприятными способами, и вот в один прекрасный солнечный день...
Глен Доман
Позволю себе маленькое отступление. Я действительно прочитала множество полезных книг об образовании и воспитании детей. Вот некоторые из тех, что изрядно повлияли на будущее маленькой Маши и по сей день занимают почетное место на нашей книжной полке: Глен Доман "Как научить ребенка читать", "Как развить интеллект ребенка", "Как сделать ребенка физически совершенным", "Как дать ребенку энциклопедические знания"... Когда Маша родилась, эти книги еще не были переведены на русский, так что я читала их в оригинале.
Предлагаемая в них система воспитания была настолько хороша, что я нашла странички Глена Домана и его института в Интернете. Научную степень по физической терапии Глен Доман получил в Пенсильванском университете в 1940 году. С тех самых пор он и стал заниматься проблемами умственного развития детей.
Сначала работал с умственно отсталыми детьми. У него они научались читать в таком возрасте, в каком обычные дети еще не различают букв, говорили более богатым языком, умели правильно вести себя в любой обстановке, вырастали умными и образованными. И однажды ученый задал себе вопрос: "Неужели дети с нарушениями умственного развития более восприимчивы к обучению, чем обычные дети? Неужели они более талантливы?"
Найденный ученым ответ оказался пугающе прост. Нет, они не более талантливы, не более работоспособны, они вообще "не более", а "менее". Дело в том, что детьми с нормальным развитием мало кто всерьез занимается с малолетства. Мы начинаем их учить, как правило, в 5-6-летнем возрасте (хорошо, если не позже), когда все потрясающие способности к обучению, заложенные в младенцах, уже почти утеряны.
И вот уже более 30 лет Глен Доман и его единомышленники доказывают, что дети раннего возраста невероятно способны к обучению. Как основатель Института развития человеческого потенциала Доман создал программу, которой может следовать любой родитель в домашних условиях. А еще в его институте родителей учат тому, КАК учить детей. Этой великой премудрости по книгам Домана старательно обучалась и я. И в итоге занималась с Машей не только изучением иностранных языков. "По Доману" я учила ее читать, считать и многому другому. Быть может, "дедушка Доман" и вывел нас из информационного штопора, в который мы попали с Машей от перегрузки английским.
Продуктивное время
И вот в один прекрасный солнечный день, следуя рекомендациям книги Домана "Как научить ребенка читать", я нарезала множество большущих карточек и на каждой из них большущими буквами написала слово, обозначавшее предмет, который "обитал" в нашем быту. Этот момент я считаю поворотным в нашем с Машей "умственном развитии". Мы раскладывали карточки на полу и ползали по ним в поисках нужных слов. Я говорила: "Маша, найди карточку со словом "утюг". И маленькая Маша, которая еще не умела говорить, но уже различала около пятидесяти написанных слов, искала подходящую карточку, несла ее мне и шипела утюгом: "Пш-ш-ш-ш..."
Тогда же к своему великому удивлению я обнаружила, что на российском рынке нет книг для самых маленьких, которые годились бы им для чтения. Такие книги должны быть написаны очень крупным шрифтом. Иллюстрации и текст не должны накладываться друг на друга. Книги должны рассказывать об очень простых вещах, доступных пониманию двухлетнего ребенка: моем руки, едим кашу, ходим гулять. Не больше двух-трех фраз на одной странице. Не надо никаких изысков, наворотов и суперприключений. Каждый новый день для ребенка - это уже приключение. Дайте же ему разобраться для начала в самом элементарном: что происходит в парке, во дворе, около пруда, что делает мама на кухне. Расскажите, как называются окружающие его предметы, дайте название действиям, которые он совершает. Сложные сказки со множеством сюжетных линий не вызывают у ребенка в раннем возрасте еще никакого интереса.
Не найдя ничего путного на московских книжных прилавках, я стала делать книги сама. Покупала книжки и журналы с подходящими картинками, резала ватман, крупно писала текст и вклеивала в "свою книгу" самодельные страницы.
Сейчас у нас с Машей около двадцати таких книг. С их помощью параллельно с изучением английского языка Маша училась читать по-русски.
Но самые интересные истории нам все-таки преподносила жизнь. Как и любой другой ребенок, Маша росла и каждый день училась чему-то новому. Залезала в лужи, исследуя, из чего состоит грязь, искала камешки, проверяла, что получится, если положить их в нос или в ухо. Получалось плохо: из носа шла кровь и было больно. Я спокойно объясняла, что такое кровь, а сама в душе тряслась от страха.
По мере освоения карточек Маша становилась все более послушной и уравновешенной, все более интересным спутником и собеседником. Я думаю, наш информационный "затор" расчистился благодаря нашим неустанным занятиям и тому продуктивному времени, которое мне удалось проводить с ней.
К слову, "продуктивным" я называю то время, которое мы проводили вместе не только физически, но и духовно. Совместное сидение перед телевизором во время показа взрослых программ или мыльных опер, болтовня по тепефону с подругой, когда лобимое чадо крутится под ногами и ноет, в понятие "продуктивного" времени не входит. Но зато если вы чистите морковку и параллельно рассказываете, откуда эта морковка взялась, кто ее ест, почему она именно такого цвета и какие блюда можно из нее приготовить, время сразу преображается - оно становится продуктивным.
Обучаемся играючи
Но вернемся к иностранному языку. Система карточек, наши беседы "по Доману", моя упрямая настойчивость, столкнувшаяся поначалу с противоборством Маши и постепенно побеждавшая ее, делали свое дело. Мы не учили никаких исключений - а их в английском предостаточно, не занимались сложнейшими правилами, которыми забивают голову школьникам и которые невозможно, да и не нужно объяснять ребенку. Мы просто говорили. Обо всем. На русском и на английском. Так мы учились.
И все обучение происходило в движении, в игре. Считается, если ребенок учится, он обязательно должен сидеть. Он же сидеть не любит. Когда сидит, у него единственная мысль в голове: "Ну, когда же я могу уйти?" Учиться он очень любит. А сидеть - нет. Мальчишки же - те вообще, вероятно, запоминают все гораздо лучше, когда висят вниз головой.
У нас с Машей вопрос усаживания для обучения не стоял никогда. И изнуряющего "сиди, слушай!" тоже не было. Песок на пляже вполне подходил для написания слов, мы "проговаривали" по-английски и по-русски окружающий нас мир, перебирали его "по бусинкам", считали пальцы, муравьев, белые, красные или синие машины. Однажды на прогулке, разложив на асфальте камешки, я объясняла четырехлетней Маше устройство солнечной системы. Она слушала, затаив дыхание. К нам подошли ребята постарше и тоже стали слушать. Постояли-постояли, послушали-послушали, потом один разочарованно сказал: "А мы думали, вы играете!" "Нет, - с гордостью ответила ему моя маленькая дочь, - мы учимся. Пусть лялечки играют". Потом подумала и добавила: "А ты хочешь играть с нами в солнечную систему? Мама объяснит - как".
Иногда в награду за правильно выполненное задание Маша скакала четное или нечетное количество раз - на одной (правой или левой, заодно и это выучили) ножке.
Сейчас она знает, где право, а где лево лучше, чем я. Я рассказывала Маше все, что знаю сама. И на разных языках. Ее словарный запас обогащался, я старалась давать названия всему, что нас окружало, просила повторять все новые слова. Она повторяла и рассказывала что-то свое. Я исправляла ошибки. Она повторяла и рассказывала что-то свое. Я придумывала игры - все больше старые как мир. В антонимы и синонимы, в зверей и птиц, в цвета и формы, в числа и буквы... Мы играли, а Маша говорила: "Еще, давай еще".
В какой-то момент наш устный английский стал превращаться в письменный. Неожиданно для себя я смогла найти на английском языке гораздо больше книг, подходящих для обучения чтению, чем на русском. Так что устрашавшая меня вначале перспектива изготовления еще и английских книг, отпала сама собой. Поскольку кириллица и латиница местами противоречат друг другу, я очень волновалась, как же Маша сможет их совместить. Она же, похоже, даже не заметила, что в этом могут быть какие-то сложности. Просто очень радовалась, что "Р", "В" и "С" такие похожие и такие разные.
А теперь еще и испанский
Как-то раз, когда Маше было лет пять, она услышала, как я говорю по-испански. "А это какой язык? - поинтересовалась она. - Красивый. А ты меня научишь?" Так, по заявкам учащихся в нашем обиходе появился еще один язык.
Читать на испанском я ее научила за три-четыре наши поездки в центр города, по двадцать минут в одну сторону на автобусе. Машиного ученического опыта хватило на то, чтобы сделать все нужные обобщения и уловить фонетическую структуру языка. Это абсолютно не значит, что она понимала, что читает. Она просто технически правильно могла прочесть, произнести напечатанный текст. Радуясь и гордясь ее возможностями, я ходила и хвасталась моей Машей. К месту и не к месту, приходя в гости, демонстрировала, как она читает. Как-то после такой демонстрации (она блестяще прочитала выдержку на английском языке из очень сложной экономической статьи) у нее спросили: "А ты что-нибудь поняла?" - "Но меня же не просили понять", - резонно ответила Маша. Но тут уж призадумалась я, стоит ли впредь заставлять ребенка выступать в роли попугая...
Сейчас Маша свободно читает на четырех языках: на русском, финском, английском и испанском. Читает для удовольствия и для того, чтобы получить информацию. Дети, которые в ее возрасте не умеют и не любят читать, кажутся мне странными и "неправильными". Я привыкла к тому, что Машу с четырех лет нельзя было оттянуть от книги за уши.
Как-то вечером, когда я укладывала детей спать, позвонила знакомая, спросила, что мы делаем. "Маруся собирается нам читать Носова, - ответила я. -Или английскую сказку "Золотой гусь". Она еще не решила". "То есть ты собираешься читать Ма-русе?" - уточнила знакомая. "Да нет: она - нам. Мы перед сном всегда читаем. Только раньше читала я, а теперь читает Маша. Проблема лишь в том, что она иногда путается в языках".
Да и как шестилетнему ребенку иной раз не запутаться в четырех языках! Слова, вызывающие сомнение, приносятся на мой суд на кухню. "Я думаю, это слово читается так, а бабушка говорит по-другому", - говорит Маша. Они читают английскую книгу о строительстве пирамид в Древнем Египте. Слово, вызвавшее сомнение, - Egypt. Маша произносит его по-английски, бабушка - по-русски. Я - строгий судья. Книга-то русская, значит, бабушка права, а Маша перепутала произношение двух языков.
На всякий случай дочка уточняет: "Ты была в Египте?" Видимо, мое пребывание в Египте придает большую весомость моим знаниям. "Была". - "И на верблюде каталась?" - "Каталась". - "А я была в Египте?" На Машином счету около десяти стран, я беру ее с собой в поездки с месяцев трех. Поэтому вполне естественно, что она не четко представляет, где она была, а где нет. "А бабушка была в Египте?" - "Была". - "А она на верблюде каталась?" Мы идем к бабушке выяснять, каталась ли она на верблюде и искать на карте, висящей у нас на двери, этот самый Египет.
В настоящий момент Маша учится писать. По-русски она уже пишет не печатными буквами, а "как взрослые". Мы с ней опять делаем книги. На этот раз она пишет их сама - по-английски с переводом на испанский. А картинки, кажется, придется рисовать мне. Это мы пока не уточнили.
Теперь у нас в семье подрастает еще один человечек - двухлетний Саша. Ответственность за его образование взяла на себя Маша. Она даже сделала для него новые карточки. "Дом, тон (слон), аг (флаг)", - читает Саша, а мы с Машей радуемся. Он уже понимает и правильно реагирует на наши четыре языка. Правда, хитрец, как когда-то старшая сестра, из каждого выбирает то, что ему легче произнести. Но это, как я уже знаю, поправимо...
Елена Кудинова
www.bibicall.ru