В продолжении о жирафе...
Стала дочке рассказывать про жирафа, она и говорит, мама в Дании одни видимо живодёры живут и дала мне ссылку. Ежегодное массовое убийство дельфинов в Дании у берегов Фарерских островов
В Интернете идёт информационная кампания против убийства черных дельфинов.
Дельфин – свободное, общительное и невероятно умное млекопитающее. Тем не менее, находятся люди, которым кажется, что планета страдает от избытка дельфинов. Каждый год в море вокруг Фарерских островов у побережья Дании окрашивается в красный цвет. Молодые датчане убивают сотни калдеронских дельфинов, чтобы продемонстрировать свою зрелость. Это кровавое месиво есть часть ритуала, означающее вступление подростка во взрослую жизнь. Можно либо принимать активное участие в неравной борьбе с бедными животными или просто «наслаждаться» зрелищем. Дельфинов забивают в несколько приемов, причем мгновенной смерти не наступает. В них вонзают ножи несколько раз подряд, причиняя им жуткую боль.
Трудно поверить, что в цивилизованной Дании может такое происходить. А что касается национальных традиций, пора бы уже датчанам постыдиться недоумков-предков, оставивших такие традиции своим потомкам! И если все это продолжается до сих пор, то в Дании должны бы уже понять, что все мировое сообщество по их поступкам имеет право делать вывод, что современные датчане не способны осознать низости таких традиций, а значит у них с интеллектом большие проблемы! Человек тем и отличается... от животного. А в данном случае, животные тем и отличаются от человека, что способны доверять бескорыстно и неустанно, принося себя в жертву. Не думаю, что это глупость. А неспособность оценить такой щедрости природы — это настоящая тупость и зверство!
Пользователи социальных сетей и блогеры пересылают друг другу ссылки с информацией о чудовищном развлечении жителей островов – ежегодном ритуальном убийстве гриндов – редкого вида черных дельфинов. Таким образом интернет пользователи хотят привлечь международное сообщество к проблеме истребления редких животных. В соцсетях создаются группы протеста против массового убийства дельфинов. По последним данным, только весной 2010 года жители Фарерских островов Дании забили около 1150 редких животных. Умирающие животные били по воде широкими хвостами, и светлая вода гавани стала принимать красный оттенок от крови, а киты выпускали из дыхал кровавые фонтаны. Эта работа так возбудила островитян, что они потеряли всякое соображение и метались, как безумные. На ничтожном пространстве теснилось 30 лодок, около 300 человек и 80 отчасти еще живых китов.
Фарерские острова — группа из 18 островов в северной части Атлантического океана между Шотландией и Исландией. В соответствии с Кальмарской унией 1397 Фарерские острова стали владением Королевства Дании. С 1948 острова получили практически полную автономию по всем вопросам, за исключением обороны и внешней политики. В рамках Европейского Союза ведут самостоятельную политику. Фареры не подпадают под систему квот ЕС и осуществляют лов рыбы вне зависимости от ограничений в рамках Евросоюза. Фарерские острова не подписали Киотский протокол и занимают третье место в мире после США и Австралии по загрязнению планеты. Основные народы: фарерцы 86% и датчане 14%. Столица — Торсгавн, именно там и происходит эта охота на китов.
«Современный удобный город, хотя и маленький — в нем всего 12 тысяч жителей. Тем не менее это полноценная столица: две библиотеки, два музея, немало книжных магазинов, есть даже небольшой университет, называемый здесь гимназией: студенты изучают в основном фарерский язык и литературу. В городе издаются пять газет, а местная радиостанция пусть не круглосуточно, но зато каждый день по нескольку часов ведет вещание», — пишет о столице островов журнал «Вокруг Света». «Жители этого забытого уголка очень кротки, честны и гостеприимны. Окружающая природа невольно отразилась на характере, сделав их флегматичными, молчаливыми и склонными к мечтательности...» — от туда же. Население Фарер исповедует различные направления христианства. Около 80% Фарерцев лютеране, 15% — баптисты. При этом до сих пор на островах бытуют кровавые языческие традиции.
Ну и о «кровавых языческих традициях» — вот что пишут люди видевшие это своими глазами: «2 июля вдруг раздался громкий крик: «Гринда!». Этот крик обозначал, что с одной из рыбачьих лодок заметили невдалеке от берегов стадо гринд. Весь городок Торнсгафен моментально пришел в сильнейшее волнение. У всех на устах только и было: «гринда», и все бегали, возбужденные надеждой скоро получить большую добычу. Люди носились по улицам, точно у ворот города был враг. Большинство кинулось к лодкам, вооружившись огромными «китовыми» ножами. Жены поспешно догоняли своих мужей, стараясь дать им с собой кусок сушеного мяса в запас. На бегавших в возбуждении детей никто не обращал внимания: в суматохе кое-кого из них сбили с ног бегущие взрослые. Один рыбак от поспешности даже свалился в море. В несколько минут было готово к отплытию 11 восьмивесельных лодок; рыбаки, сбросив одежды, гребли так усердно, что лодки стрелой летели по морю. Мы присоединились к старшине, лодка которого была уже готова, но который вместе с нами зашел на городское укрепление, чтобы посмотреть, где находятся киты. В подзорную трубу увидели мы две лодки, следовавшие за стадом китов. В ближайшей деревне взвился столб дыма, такой же показался в другой, потом на соседней горе и на других возвышенных местах. Кроме того, были посланы гонцы в соседние селения, и вскоре весь фиорд был покрыт лодками. Плывя вместе со старшиной, мы быстро догнали других охотников. Тут-то мы и увидели стадо, окруженное рядом лодок. Их не менее 30 стояло полукругом на расстоянии 100 шагов друг от друга, а между ними находилось стадо, которое медленно гнали по направлению к гавани. Многие киты были видны на поверхности воды. То показывалась голова, выпуская фонтан, то мелькал высокий спинной плавник, а иногда выныривала вся передняя часть тела. Когда киты пробовали пробраться между лодками, то в них кидали камни и куски свинца, прикрепленные к длинным веревкам. Если же киты начинали быстро плыть вперед, за ними гнались изо всех сил, стараясь не упустить из вида. Старшина наблюдал за порядком, подплывая к тем лодкам, которые заходили слишком далеко вперед или как-нибудь нарушали порядок. Киты были уже близко от входа в гавань, и мы тогда вышли на берег и вернулись в город. Отсюда можно было с удобством наблюдать интересное зрелище убоя китов.
Чем ближе киты подплывали к берегу, тем беспокойнее становились они. Теперь они сбились в тесную кучу и уже перестали пугаться бросания камней и тому подобного шума. Лодки сдвигались все теснее около животных, киты плыли все медленнее. Когда они доплыли до самого узкого места гавани, имевшего не больше 250 шагов в ширину, то, как стадо овец, внезапно бросились обратно. Это был критический момент. На лицах горожан выразились и беспокойство, и страх, и надежда, и забота, и злоба. Поднялся страшный крик. Все лодки помчались прямо на стадо, и тех китов, которые не могли опрокинуть лодку хвостом, люди стали колоть острогами. Раненые животные метались с ужасной быстротой, и все стадо пришло в величайшее возбуждение.
Тогда мы увидели настоящую битву. Все лодки поспешили к китам и, не считаясь с их движениями, рыбаки начали колоть направо и налево. Люди с берега кидались в воду, входили в нее по плечи, подбегая к раненым животным, и втыкали им в тело или в ноздри железные крючья, привязанные к веревкам. После этого три-четыре человека, взявшись за веревки, тянули кита к берегу и тут перерезали ему горло до самого хребта. Умирающие животные били по воде широкими хвостами, и светлая вода гавани стала принимать красный оттенок от крови, а киты выпускали из дыхал кровавые фонтаны. Эта работа так возбудила островитян, что они потеряли всякое соображение и метались, как безумные. На ничтожном пространстве теснилось 30 лодок, около 300 человек и 80 отчасти еще живых китов. Стоял страшный шум и гам. Одежда, лица и руки этих добродушных северян были вымазаны кровью, как у каких-нибудь людоедов Полинезии. Во время этой бойни нельзя было прочесть на лицах ни малейшего выражения чувства жалости. Только когда одного человека кит ушиб ударом хвоста, а одну лодку разбил в щепы, люди несколько опомнились и стали действовать осторожнее. Из 80 китов не спасся ни один: все лежали на берегу мертвыми».
«Ловля окончилась благополучно, хотя на нее смотрели с берега пастор и несколько беременных женщин. Здесь существует поверье, что киты обратятся в бегство, как только заметят пастора, поэтому его всегда в подобных случаях просят спрятаться за лодки. То же относится и к беременным женщинам, которых киты якобы совершенно не переносят. Во время подобных охот часто выпускают одного из китов на свободу думая, что он приведет к этим местам новое стадо.»
«Жизнь животных», Альфред Эдмунд Брэм, 1930 г.
А вот 2008 год:
«Биргир Фонсдал Каас — мой давний приятель. В какое бы помещение он не вошёл — сразу же становится тесно. Он нереально огромен.
За
два метра ростом и уже около ста пятидесяти килограммов живого веса;
огромные лапы, в которых даже весло выглядит шариковой ручкой; густая
шевелюра, делающая ненужной почти любую шапку; усы и широченная борода:
Биргир достойный наследник морских разбойников.
Биргир
ждёт меня в кажущимся крохотным, холле отеля, облачённый в
непромокаемый костюм и со вторым таким же костюмом под мышкой.
Широченная улыбка и крепкое рукопожатие (каждый раз когда я здороваюсь с
огромным скандинавом, мне кажется что он своей клешнёй захватит мою
руку до локтя).
„пойдём“, — говорит он. — „Мне звонил Савар. Он видел касаток“.
от отеля до пирса — пять минут неторопливой ходьбы, но мы идём быстро.
Биргир
торопливо объясняет, что никакими специальными устройствами для охоты
на китов здесь никто не пользуется. Всё происходит так же, как пятьсот
лет назад: китов замечают по характерным „фонтанам“, выбрасываемым во
время дыхания; преследуют и убивают, если кит не успеет уйти в глубокий
нырок.
У разных китов это происходит по-разному, но обычно кит выныривает несколько раз, перед тем как глубоко нырнуть.
Опытные охотники уже по размеру „фонтана“ могут определить, какого кита они преследуют.
Утренний
Торшавн невыразимо влажен и укутан плотным облаком тумана. От тёмной
воды в заливе вздымаются клубы пара. Ирреальное зрелище.
Помимо нас на пирсе уже дожидается человек двадцать. Биргир сегодня будет вести.
Не буду описывать сам процесс охоты, дабы не травмировать нежные души.
Вкратце
— это жестоко. Ловля даже очень большой рыбы на спининг с лодки, не
имеет ничего общего с охотой на кита, ударами гарпуна и криками
раненного животного.
Во время охоты Биргир был больше собой, чем во время офисной работы. Говоря конкретнее — Биргир был страшен. Как я писал уже ранее, Биргир собственноручно вытянул тушу убитого кита на берег.»
Ну и немного о тех, на кого они охотятся:
Гринда
или черный дельфин (Globicephala melas), представитель рода
круглоголовых китов (Globicephala).Признаками этого рода являются: почти
шаровидная голова, серпообразные ласты, на которых очень удлинены
второй и третий пальцы, и загнутый назад, поднимающийся в середине тела,
спинной плавник. С боков тело сильно сжато. В челюстях сидят на равном
расстоянии друг от друга от 12 до 14 зубов, отличающихся своей крепостью
и остротой. Однако эти зубы довольно легко стачиваются и к старости
выпадают. Голая блестящая кожа сверху имеет черно-серый цвет, на нижней
же стороне шеи покрыта правильно расположенными сердцевидными белыми
пятнами. Старые самцы достигают в длину 5-7 метров, но большинство
животных значительно меньше указанного размера.
Эти дельфины постоянно живут стадами от 10 до 1000 штук и даже более, причем вожаком стада является старый самец, за которым с полным равнодушием, как бараны, плывут остальные, не разбирая, куда он их ведет.
Пища их состоит преимущественно из различных каракатиц; но в желудке убитых гринд находили также наваг, сельдей и другую мелкую рыбу, а также мягкотелых и тому подобных животных.
Никакое другое китообразное не выбрасывается так часто на берег, как гринда. В северных странах пользуются стадностью этого животного и стараются привлечь вожака к берегу, так как за ним направляется туда все остальное стадо. Рыбаки на лодках окружают это стадо, медленно пригоняют его к берегу и потом поднимают такой сильный шум, что перепуганные животные заплывают в совсем мелкие места или выбрасываются на берег, делаясь легкой добычей охотников.
