"Моего ребенка можно было спасти" -
утверждает жительница Раменского, потерявшая в жуковском роддоме новорожденную девочку.
Ссылка на источник:
http://zhukvesti.ru/articles/detail/20182/
Жительница г. Раменское Галина Савостьянова – многодетная мать. Все четверо ее детей долгожданны и любимы. Пожалуй, ее можно назвать «профессиональной мамой»: имея и достаточные материальные возможности, и два высших образования, одно из которых педагогическое, она не только мать, но и воспитатель, и учитель для своих детей. В декабре детей у Галины стало бы пятеро, если бы не трагическая случайность: из-за преждевременно начавшихся родов она была доставлена в ближайший роддом – в Жуковский.
- Раменский роддом был закрыт с 1 по 15 декабря, - рассказывает Галина, - а восьмого декабря я гуляла на улице с детьми, приподняла коляску с младшим на бордюр и почувствовала, что отходят воды. Ребенок у меня не первый, ситуация не угрожающая, поэтому повезли в ближайший роддом, по дороге уговаривали дотерпеть, не родить прямо в машине. Срок беременности был 34 недели, завотделением Корнишин принял решение пролонгировать беременность, чтобы у ребенка не возникло проблем с легкими. Меня положили в предродовой бокс. Диагноз тогда звучал как «риск аномалий родовой деятельности и внутриутробной гипоксии плода».
Утром следующего дня обхода врача не было. Через час я вышла, спросила дежурного врача об обходе; тот ответил, что лишнее исследование – риск инфицирования, и ушел. Однако в моей карте незнакомым почерком (это не рука завотделением или моего лечащего врача) записано, что был совместный обход с заведующим, «состояние плода ясное, ритмичное, сердцебиение до 144 ударов в минуту, рекомендация – продолжить профилактику плацентарной недостаточности». В 13 часов я почувствовала, что мой ребенок перестал шевелиться. Я бросилась искать врача, но мне отвечали: «все врачи на кесаревом». Я несколько раз выходила из палаты, требовала врача, но только когда начала звать громко, пришел врач из первого отделения, поставил мне монитор, как потом сказали – «чтобы вас успокоить». Монитор показывал, что сердцебиение ребенка в норме. В этот момент, наверное, его еще можно было спасти. Заходила акушерка, говорила: «Вы получаете всю необходимую терапию». Лечащий врач Темирбекова появилась в половине четвертого, я говорю ей: «У меня ребенок не шевелится!» - мне показалось, что она была испугана, сказала: «Вас осмотрит дежурный врач», ушла и больше не появлялась в тот день. Дежурного ко мне тоже не позвали – все врачи так и были «на кесаревом». Я так и ходила, и требовала врача, и весь персонал оправдывался: «Понимаете, у нас сложная ситуация!» Я отвечала: «А у меня – простая? У меня ребенок не шевелится!» Я надеялась, что мне сделают кесарево сечение, спасут моего ребенка. Дежурный врач появился только в 18-30. Я задавала ему вопросы, он отвечал: «На каждое заболевание есть свои протоколы, мы не можем переступить распоряжение руководства!» - только не ответил, какое распоряжение.
Я не умею ругаться, не умею проявлять эмоции на людях, я с уважением и доверием относилась к врачам, но ситуация оказалась безвыходной: я сказала, что в таком случае буду немедленно звонить Гридчику, главному акушеру-гинекологу области. После этого от меня уже не отходили. Дежурный врач и акушер сказали, что выйдут посоветоваться, вернулись, объявили, что позвонили Корнишину, завотделением, и я поставлена в план на родоразрешение на утро 10 числа. Впоследствии он отрицал этот звонок, и записи о консультации по телефону в моей карте нет.
В четыре утра у меня начались схватки, процесс не отличался от предыдущих родов, я считала их и в пять, когда поняла, что уже пора, позвала врачей. Я не знаю, кто принимал у меня роды: этот врач не представился. Не знаю, какие препараты мне вводили: на мои вопросы никто не отвечал. Я видела свою девочку, она была полностью синяя, пыталась вдохнуть или закричать, но не смогла. Ее взвесили, передали неонатологу (он должен был присутствовать при родах, но пришел только потом) и унесли в реанимацию. Мой ребенок прожил три часа. Спасти его не смогли. Были нарушения и дыхания, и сердцебиения сразу, врачи не знали, за что хвататься. В карте новорожденного их действия расписаны по минутам. И я постоянно думаю: если бы мне сделали кесарево, как только ребенок перестал шевелиться, моя девочка могла бы жить…
При вскрытии первоначальный диагноз – «внутриутробная инфекционная пневмония» - не подтвердился. Однако появилось определение – «асфиксия в родах тяжелой степени», будто бы все страшное произошло во время родов, будто бы я не требовала целый день обратить внимание на то, что ребенок не шевелится. А в моей карте появилась запись, сделанная рукой дежурного врача: «9 декабря, 21-00, состояние удовлетворительное, жалоб не предъявляет, состояние плода ясное, ритм сердца до 140 ударов в минуту».
После родов я вынуждена была уйти под расписку, чтобы успеть похоронить своего ребенка. Потом пыталась взять в морге результаты гистологии, услышала: «Только по распоряжению главного врача». Нигде больше для этого распоряжения главврача не требуется, только в Жуковском. Результаты мне удалось получить, но медики, к которым я обратилась с просьбой их прокомментировать, сказали, что это не гистология – скорее, отписка… Респираторный дистресс и фетоплацентарная недостаточность из рисков при поступлении превратились в диагноз. В выписке они уже – причина смерти. Саму выписку – это необходимый документ, с которым женщина должна прийти в консультацию после родов – мне не отдали, взамен дали отметку из обменной карты. Только месяц спустя выписку удалось получить моему мужу.
Когда я читала, отчего умерла моя дочка, думала только об одном: «Как она страдала!» Сейчас у меня на руках четыре документа, в которых указаны разные причины смерти. Причем протокол вскрытия датирован 5 октября 2010 года, имя матери в нем просто замазано шариковой ручкой… Я не могу оставить это просто так. Контактирую с медицинским адвокатом, написала заявление на экспертизу.
Экспертизе врачи предоставили сведения о том, что произошло инфицирование плода от матери, что подтверждают посевы, но я так и не добилась ответа – что же за инфекцию у меня якобы нашли. А дерматит беременных – явление нередкое – в моей карте превратился в чесотку… может быть, чтобы представить меня асоциальным элементом? Может быть, у людей просто не укладывается в голове, что обеспеченная и образованная женщина может быть многодетной матерью? По-другому этот унизительный диагноз я объяснить не могу.
Я не знаю, могу ли рассчитывать на справедливость в лечебном учреждении. Я видела, как врачи пугались и перекладывали друг на друга ответственность, пока моего ребенка еще можно было спасти. Я шла в роддом с абсолютным доверием к врачам, без страха, но никогда еще не сталкивалась с таким отношением, как в жуковском роддоме…
Галина не плачет: она умеет держать себя в руках. У нее три дочери и сын. Она занимается с детьми английским и рисованием, учит девочек готовить. Стены в их комнатах завешены яркими рисунками, повсюду детские книги и диски. «Мы очень ждали эту девочку, - говорит Галина, - мне кажется, ей было бы с нами хорошо…»
Заместитель главного врача А.С. Федоров в данный момент не может прокомментировать обращение Галины, аргументируя это врачебной тайной и недопустимостью разглашения конфиденциальной информации. Однако Галина сама обращается в газету, предоставляет копии всех документов, имеющихся у нее на руках, и хочет получить ответ – какая из причин смерти ее ребенка верна? Что заставило медиков оформлять противоречащие друг другу документы? Как другие матери могут обезопасить себя в подобной ситуации? И наконец – почему врачи так боятся возможной ответственности, что в течение дня отказываются реагировать на жалобы пациентки? Впрочем, последний вопрос, наверное, нужно адресовать к чиновникам Минздрава…утверждает жительница Раменского, потерявшая в жуковском роддоме новорожденную девочку
Вот комменты девочки, лежавшей там, приблизительно, в это время:"Ну, насчет ума и грамотности mirra, это Вы поспешили. Так как умный и грамотный человек выстраивая линию защиты, в качестве "якобы" незаинтересованной стороны, действовал бы куда тоньше. Тут же, что ни пост, то сплошная личная заинтересованность. И отмазки на уровне "потерял дневник".
По поводу "чудесного" жуковского роддома, лежала на сохранении зимой: поступила с серьезной угрозой, со слов Максима - он был дежурный. Через час медсестра собиралась мне ввести не тот препарат (он уже был в шприце), только собственная бдительность в тот момент меня уберегла, буквально заставила ее еще раз заглянуть в карту и заменить препарат на назначенный. После этого всех медсестер с уколами подпускала к себе только после того, как назовут содержимое шприца - надо отметить сопротивление при этом встречала самое отчаянное, там никто не говорит что вклывает пациенту. Врачи говорят, все вопросы потом к медсестре, медсестры отсылают к врачу. Кстати, о последних, лечащий врач подошла ко мне через 2-е суток и даже не пытаясь осмотреть как положено и прочитать мою карту, сделала свои назначения. Если бы я им последовала, то скорее всего осталась бы без ребенка. Так как из карты врач могла узнать ,что я уже давно принимаю гормональный препарат с очень высокой дозировкой (по назначению врача ЖК), который ни в коем случае нельзя резко отменять. То что мне назначили,в сочетании с тем что уже принимала и существующей угрозой с очень большой вероятностью привело бы к выкидышу, во всяком случае, так утверждает специализированная литература и другие гинекологи. Почему же сама не сказала об этом врачу? Честно пыталась и весьма настойчиво, была сурово "послана".
А в ночь перед моим поступлением ,с моей кровати в соседнюю палату перевели девушку, ребенок которой погиб в родах.
Со слов моей соседки по палате, девушка эта имела личную договоренность с врачом и тем не менее, в течение 10 часов после отхождения вод ее пытались заставить родить самостоятельно, потом последовало экстренное кесарево, о чем знали все кто лежал в палатах на первом этаже, очень уж быстро и громко забегал персонал, закончившееся гибелью ребенка, это случилось около 6 вечера. Девушка была без сознания, родителям, ожидавшим в приемной никто ничего не сообщил. И только в 12 ночи, они смогли буквально прорваться в роддом и только тогда медперсонал изволил сообщить им о случившемся. Все это происходило под дверьми палаты и это тоже слышали все ,кто лежал на первом этаже.
Думаю, эта история, в свете нынешнего разбирательства тоже всплывет. Как и многие другие.
Я искренне верю, что есть в роддоме и другие врачи, мой опыт ограничился общением всего с 2-мя. Причем, про первого (Максима) мнение у меня сложится не успело,в силу краткости общения. Но даже 1 "не врач" - для такого маленького роддома - это уже много и рожать я планирую совершенно в другом месте, жизнь ребенка - не то, чем можно рисковать. Понятно ,везде случается всякое и никто не застрахован, но когда сам наблюдаешь такое равнодушие и непрофессионализм становится страшно.
Мои искренние соболезнования родственникам погибших детей и женщин. Это ужасная трагедия! И да, подобными разговорами умерших - не вернешь, но можно попытаться спасти живых."
В последнее время роды - родовая деятельность - умышленно замедляется:"Да, забыла упомянуть ,про вторую соседку по палате, поступившую на сроке 42 недели , во вторник, которую отчаянно тянули до выходных: в ночь на четверг у нее начались схватки , под утро, когда схватки уже были с интервалом 3-5 минут (засекала лчино с секундомером), пошли вместе искать младший персонал, который отреагировал с откровенной издевкой на нашу встревоженность и отправил восвояси - ждать обхода, через 5 часов появился врач, а после него медсестра с укольчиком (на вопрос о содержимом, был получен ответ: "витаминчики"), после которого схватки чудесным образом прекратились на весь день. На следующие ночь и день все повторилось. Справедливости ради, каждый из этих 2-х дней, ей делали КТГ, проверяли состояние ребенка, но факт-то, фактом: в естественный процесс вмешивались и таки своего добились. Родила она в субботу с дежурным врачом. Всю эту историю я уже наблюдала лично."
Ссылка на источник:
http://zhukvesti.ru/articles/detail/20182/
Жительница г. Раменское Галина Савостьянова – многодетная мать. Все четверо ее детей долгожданны и любимы. Пожалуй, ее можно назвать «профессиональной мамой»: имея и достаточные материальные возможности, и два высших образования, одно из которых педагогическое, она не только мать, но и воспитатель, и учитель для своих детей. В декабре детей у Галины стало бы пятеро, если бы не трагическая случайность: из-за преждевременно начавшихся родов она была доставлена в ближайший роддом – в Жуковский.
- Раменский роддом был закрыт с 1 по 15 декабря, - рассказывает Галина, - а восьмого декабря я гуляла на улице с детьми, приподняла коляску с младшим на бордюр и почувствовала, что отходят воды. Ребенок у меня не первый, ситуация не угрожающая, поэтому повезли в ближайший роддом, по дороге уговаривали дотерпеть, не родить прямо в машине. Срок беременности был 34 недели, завотделением Корнишин принял решение пролонгировать беременность, чтобы у ребенка не возникло проблем с легкими. Меня положили в предродовой бокс. Диагноз тогда звучал как «риск аномалий родовой деятельности и внутриутробной гипоксии плода».
Утром следующего дня обхода врача не было. Через час я вышла, спросила дежурного врача об обходе; тот ответил, что лишнее исследование – риск инфицирования, и ушел. Однако в моей карте незнакомым почерком (это не рука завотделением или моего лечащего врача) записано, что был совместный обход с заведующим, «состояние плода ясное, ритмичное, сердцебиение до 144 ударов в минуту, рекомендация – продолжить профилактику плацентарной недостаточности». В 13 часов я почувствовала, что мой ребенок перестал шевелиться. Я бросилась искать врача, но мне отвечали: «все врачи на кесаревом». Я несколько раз выходила из палаты, требовала врача, но только когда начала звать громко, пришел врач из первого отделения, поставил мне монитор, как потом сказали – «чтобы вас успокоить». Монитор показывал, что сердцебиение ребенка в норме. В этот момент, наверное, его еще можно было спасти. Заходила акушерка, говорила: «Вы получаете всю необходимую терапию». Лечащий врач Темирбекова появилась в половине четвертого, я говорю ей: «У меня ребенок не шевелится!» - мне показалось, что она была испугана, сказала: «Вас осмотрит дежурный врач», ушла и больше не появлялась в тот день. Дежурного ко мне тоже не позвали – все врачи так и были «на кесаревом». Я так и ходила, и требовала врача, и весь персонал оправдывался: «Понимаете, у нас сложная ситуация!» Я отвечала: «А у меня – простая? У меня ребенок не шевелится!» Я надеялась, что мне сделают кесарево сечение, спасут моего ребенка. Дежурный врач появился только в 18-30. Я задавала ему вопросы, он отвечал: «На каждое заболевание есть свои протоколы, мы не можем переступить распоряжение руководства!» - только не ответил, какое распоряжение.
Я не умею ругаться, не умею проявлять эмоции на людях, я с уважением и доверием относилась к врачам, но ситуация оказалась безвыходной: я сказала, что в таком случае буду немедленно звонить Гридчику, главному акушеру-гинекологу области. После этого от меня уже не отходили. Дежурный врач и акушер сказали, что выйдут посоветоваться, вернулись, объявили, что позвонили Корнишину, завотделением, и я поставлена в план на родоразрешение на утро 10 числа. Впоследствии он отрицал этот звонок, и записи о консультации по телефону в моей карте нет.
В четыре утра у меня начались схватки, процесс не отличался от предыдущих родов, я считала их и в пять, когда поняла, что уже пора, позвала врачей. Я не знаю, кто принимал у меня роды: этот врач не представился. Не знаю, какие препараты мне вводили: на мои вопросы никто не отвечал. Я видела свою девочку, она была полностью синяя, пыталась вдохнуть или закричать, но не смогла. Ее взвесили, передали неонатологу (он должен был присутствовать при родах, но пришел только потом) и унесли в реанимацию. Мой ребенок прожил три часа. Спасти его не смогли. Были нарушения и дыхания, и сердцебиения сразу, врачи не знали, за что хвататься. В карте новорожденного их действия расписаны по минутам. И я постоянно думаю: если бы мне сделали кесарево, как только ребенок перестал шевелиться, моя девочка могла бы жить…
При вскрытии первоначальный диагноз – «внутриутробная инфекционная пневмония» - не подтвердился. Однако появилось определение – «асфиксия в родах тяжелой степени», будто бы все страшное произошло во время родов, будто бы я не требовала целый день обратить внимание на то, что ребенок не шевелится. А в моей карте появилась запись, сделанная рукой дежурного врача: «9 декабря, 21-00, состояние удовлетворительное, жалоб не предъявляет, состояние плода ясное, ритм сердца до 140 ударов в минуту».
После родов я вынуждена была уйти под расписку, чтобы успеть похоронить своего ребенка. Потом пыталась взять в морге результаты гистологии, услышала: «Только по распоряжению главного врача». Нигде больше для этого распоряжения главврача не требуется, только в Жуковском. Результаты мне удалось получить, но медики, к которым я обратилась с просьбой их прокомментировать, сказали, что это не гистология – скорее, отписка… Респираторный дистресс и фетоплацентарная недостаточность из рисков при поступлении превратились в диагноз. В выписке они уже – причина смерти. Саму выписку – это необходимый документ, с которым женщина должна прийти в консультацию после родов – мне не отдали, взамен дали отметку из обменной карты. Только месяц спустя выписку удалось получить моему мужу.
Когда я читала, отчего умерла моя дочка, думала только об одном: «Как она страдала!» Сейчас у меня на руках четыре документа, в которых указаны разные причины смерти. Причем протокол вскрытия датирован 5 октября 2010 года, имя матери в нем просто замазано шариковой ручкой… Я не могу оставить это просто так. Контактирую с медицинским адвокатом, написала заявление на экспертизу.
Экспертизе врачи предоставили сведения о том, что произошло инфицирование плода от матери, что подтверждают посевы, но я так и не добилась ответа – что же за инфекцию у меня якобы нашли. А дерматит беременных – явление нередкое – в моей карте превратился в чесотку… может быть, чтобы представить меня асоциальным элементом? Может быть, у людей просто не укладывается в голове, что обеспеченная и образованная женщина может быть многодетной матерью? По-другому этот унизительный диагноз я объяснить не могу.
Я не знаю, могу ли рассчитывать на справедливость в лечебном учреждении. Я видела, как врачи пугались и перекладывали друг на друга ответственность, пока моего ребенка еще можно было спасти. Я шла в роддом с абсолютным доверием к врачам, без страха, но никогда еще не сталкивалась с таким отношением, как в жуковском роддоме…
Галина не плачет: она умеет держать себя в руках. У нее три дочери и сын. Она занимается с детьми английским и рисованием, учит девочек готовить. Стены в их комнатах завешены яркими рисунками, повсюду детские книги и диски. «Мы очень ждали эту девочку, - говорит Галина, - мне кажется, ей было бы с нами хорошо…»
Заместитель главного врача А.С. Федоров в данный момент не может прокомментировать обращение Галины, аргументируя это врачебной тайной и недопустимостью разглашения конфиденциальной информации. Однако Галина сама обращается в газету, предоставляет копии всех документов, имеющихся у нее на руках, и хочет получить ответ – какая из причин смерти ее ребенка верна? Что заставило медиков оформлять противоречащие друг другу документы? Как другие матери могут обезопасить себя в подобной ситуации? И наконец – почему врачи так боятся возможной ответственности, что в течение дня отказываются реагировать на жалобы пациентки? Впрочем, последний вопрос, наверное, нужно адресовать к чиновникам Минздрава…утверждает жительница Раменского, потерявшая в жуковском роддоме новорожденную девочку
Вот комменты девочки, лежавшей там, приблизительно, в это время:"Ну, насчет ума и грамотности mirra, это Вы поспешили. Так как умный и грамотный человек выстраивая линию защиты, в качестве "якобы" незаинтересованной стороны, действовал бы куда тоньше. Тут же, что ни пост, то сплошная личная заинтересованность. И отмазки на уровне "потерял дневник".
По поводу "чудесного" жуковского роддома, лежала на сохранении зимой: поступила с серьезной угрозой, со слов Максима - он был дежурный. Через час медсестра собиралась мне ввести не тот препарат (он уже был в шприце), только собственная бдительность в тот момент меня уберегла, буквально заставила ее еще раз заглянуть в карту и заменить препарат на назначенный. После этого всех медсестер с уколами подпускала к себе только после того, как назовут содержимое шприца - надо отметить сопротивление при этом встречала самое отчаянное, там никто не говорит что вклывает пациенту. Врачи говорят, все вопросы потом к медсестре, медсестры отсылают к врачу. Кстати, о последних, лечащий врач подошла ко мне через 2-е суток и даже не пытаясь осмотреть как положено и прочитать мою карту, сделала свои назначения. Если бы я им последовала, то скорее всего осталась бы без ребенка. Так как из карты врач могла узнать ,что я уже давно принимаю гормональный препарат с очень высокой дозировкой (по назначению врача ЖК), который ни в коем случае нельзя резко отменять. То что мне назначили,в сочетании с тем что уже принимала и существующей угрозой с очень большой вероятностью привело бы к выкидышу, во всяком случае, так утверждает специализированная литература и другие гинекологи. Почему же сама не сказала об этом врачу? Честно пыталась и весьма настойчиво, была сурово "послана".
А в ночь перед моим поступлением ,с моей кровати в соседнюю палату перевели девушку, ребенок которой погиб в родах.
Со слов моей соседки по палате, девушка эта имела личную договоренность с врачом и тем не менее, в течение 10 часов после отхождения вод ее пытались заставить родить самостоятельно, потом последовало экстренное кесарево, о чем знали все кто лежал в палатах на первом этаже, очень уж быстро и громко забегал персонал, закончившееся гибелью ребенка, это случилось около 6 вечера. Девушка была без сознания, родителям, ожидавшим в приемной никто ничего не сообщил. И только в 12 ночи, они смогли буквально прорваться в роддом и только тогда медперсонал изволил сообщить им о случившемся. Все это происходило под дверьми палаты и это тоже слышали все ,кто лежал на первом этаже.
Думаю, эта история, в свете нынешнего разбирательства тоже всплывет. Как и многие другие.
Я искренне верю, что есть в роддоме и другие врачи, мой опыт ограничился общением всего с 2-мя. Причем, про первого (Максима) мнение у меня сложится не успело,в силу краткости общения. Но даже 1 "не врач" - для такого маленького роддома - это уже много и рожать я планирую совершенно в другом месте, жизнь ребенка - не то, чем можно рисковать. Понятно ,везде случается всякое и никто не застрахован, но когда сам наблюдаешь такое равнодушие и непрофессионализм становится страшно.
Мои искренние соболезнования родственникам погибших детей и женщин. Это ужасная трагедия! И да, подобными разговорами умерших - не вернешь, но можно попытаться спасти живых."
В последнее время роды - родовая деятельность - умышленно замедляется:"Да, забыла упомянуть ,про вторую соседку по палате, поступившую на сроке 42 недели , во вторник, которую отчаянно тянули до выходных: в ночь на четверг у нее начались схватки , под утро, когда схватки уже были с интервалом 3-5 минут (засекала лчино с секундомером), пошли вместе искать младший персонал, который отреагировал с откровенной издевкой на нашу встревоженность и отправил восвояси - ждать обхода, через 5 часов появился врач, а после него медсестра с укольчиком (на вопрос о содержимом, был получен ответ: "витаминчики"), после которого схватки чудесным образом прекратились на весь день. На следующие ночь и день все повторилось. Справедливости ради, каждый из этих 2-х дней, ей делали КТГ, проверяли состояние ребенка, но факт-то, фактом: в естественный процесс вмешивались и таки своего добились. Родила она в субботу с дежурным врачом. Всю эту историю я уже наблюдала лично."