Откатав последнюю (ну надеюсь, во всяком случае, но чем чёрт не шутит?) пару погодок шестую зиму (шестую зиму подряд, Карл!) на Фил энд тэдс, в нынешнее лето я ворвалась в творческом угаре и с уверенностью если не в завтрашнем дне, но хотя бы в том, что период деструктивного младенчества таки уступил место некому осмысленному ясельно-дошкольному возрасту. О, как заблуждалась.
Вышеупомянутый возрастной рубеж у нас обычно ознаменован отказом от коляски. У меня менялись версии погодковых моделей Phil and Teds, обусловленные рестайлингом оных, но концепция оставалась неизменной - зимой я вожу трёхколёсный двухместный фил, а летом по мере необходимости переключаюсь на лёгкие четырёхколёсные максимально проходимые прогулочные.
Например, такие как изящная Chicco, лёгкая Nano, понтовая Origami, неприхотливая Uppa.
Участок с колясками уже занимал треть всего холла нашего этажа, когда я, наконец, задумалась, а откуда во мне это жгучее желание к собирательству? Коллективное бессознательное? Лишняя хромосома? Волевым усилием изжив в себе первобытнообщинные замашки, сумела очистить и пространство. Но поскольку мой перфекционизм заставляет меня доводить любой трэш до конца, то и колясочный автопарк подраспродался, подраздался и как-то подыссяк не постепенно, как обязывает заискивающая приставка «под-», а резко и скопом. Как выяснилось, преждевременно. И виной тому непринуждённый нрав некоторых моих детей, который и ввёл меня в состояние ложной уверенности в неактуальности, так сказать, грузо-пассажиро-перевозок. После того, как поездка на фестиваль мороженого в парк Сокольники превратилась с подачи Андрея не только в мой персональный адик, но и во всеобщий акустический декаданс, я поняла, что, в принципе, готова переехать в любое государство, где детям официально запрещено орать, а затем вновь окунулась в муки выбора.
Итак, новую коляску я встречала в общем состоянии печальной решимости, прямо-таки физически ощущая ментальный откат.