Когда слышу «Ведь я этого достойна!» или "Вы этого достойны", хохочу в голос))

Господи, сколько ж их будет нынешней осенью, этих яблок. Центнер, два? На наших-то старых яблонях, ветки которых уже сейчас свисают до земли под тяжестью.
Как это все, черт возьми, собрать-переработать-сохранить-съесть? - думаю я вслед за соседкиными стенаниями на тему все того же урожая. Сижу на крылечке, смотрю на масштабы бедствия…
И приходит вдруг спокойная четкая мысль: а никак. Кто неволит-то? Кто заставляет все это обязательно «пустить на корм»? Это твои яблони, это твоя дача, это твое время и силы. Никому ничего не должна. Ну и все. Соберешь сколько надо, сложишь в коробки, пару пакетов домой, свежий сок выжать к завтраку, а остальное пусть валяется. Зачем тебе центнеры фруктов, когда яблоки, особенно эти, кислые, антоновку, ты не особо любишь, есть их целыми днями и печь шарлотки не станешь, а сок из них такой… косым глаза исправлять, чтоб к обратно носу от кислоты сбежались. Чтоб «не пропало», да? Ну и не пропадет. Вот прошлогодние банки до этой осени достояли. В них не сахар и клетчатка с пектином, в них превратились в кашу твои собственные сколько-то там часов времени и немереная прорва сил.
Любому куркуллезу есть предел.
Возьмешь малую часть, а прочее пусть удобряет землю…

Революционная, просто революционная мысль для таких, как я. Кого учили и кто, даже не соглашаясь, тихо привык, что любое дело положено доводить до конца, порцию с тарелки - доедать, еду - не выбрасывать, урожай - перерабатывать и отправлять в закрома, отношения - строить, вместе в горе и радости - быть, пообещав - выполнять, договорившись - отзванивать, роли «хорошей матери» или «приличной женщины» - соответствовать, на работе выкладываться, пороки скрывать, достоинства скромно замалчивать… ну и т.д.
И потом всю жизнь давиться «пятиминуткой» из полутонны на фиг тебе не нужных, нелюбимых, невкусных кислых яблок.
И «сохранять отношения», даже если они давно себя исчерпали.
Еще и вину подспудную ощущать, что не все собрала вовремя и что-то успело погнить…

Все. Конвейер остановлен. Персонал уволился. Новый набор, весенний призыв - принимайте присягу, а я на дембель.
Девочки, это я вам. Тем, кто пришел нам на смену.



Сколько в моей жизни закручено банок, собрано урожаев, «сохранено и приумножено», боже ты мой. Сколько вытащено на собственном горбу и сложено к чьим-то ногам. Сколько сделано хозяйственных и человеческих благоглупостей, сугубо от «правильности», хозяйственности, ответственности, чувства долга, старательности-старательности… А, да. Еще - по любви. Большой, несуразной, такой же «правильной», как и все прочее.
Имя нам таким - легион, 40-летним теткам, которые сидят сейчас по своим крылечкам, изучают абрисы гнутых веток в закатном небе и…
Что - и?

Мы выходили замуж 20-летними или около того. За таких же, как мы, молодых безденежных и недалеких обалдуев-ровесников. Работали хрен знает кем хрен знает где за смешные зарплаты. Домашние и неопытные, мы азартно вживались в роли жен и матерей семейств. Рожали детей, не беря академку. Рожали, не задаваясь вопросами «зачем», «не рано ли», «сколько это будет стоить». Если родить их с ходу не удавалось, были затаенно, но тревожно несчастны.

Скребли и мыли свои малогабаритные метры, которые зачастую делили со старшим и не самым дружественным поколением. Спорили с родителями, воевали со свекровями, отстаивали свое право быть «взрослыми и самостоятельными», не ведая, что действие равно противодействию и все «отринутое» мы на самом-то деле повторяем в такой борьбе - разве что в зеркальном отражении. Свекрови нас не любили. Мы их тоже, но подчинялись и не перечили. На фоне взаимных обид и ревности жили более-менее мирно.
Играли дурацкие свадьбы - с какими-то родственниками, читавшими косноязычные «указы» и напивавшимися под салатики вдрызг. Ехали в свадебное путешествие сначала «по городу», а потом - к морю. Иногда и женились-то «на живца», и за свадебным банкетом жестоко страдали от токсикоза. Порой - в пику взрослым!!! - демонстративно «расписывались в джинсах» и потом долго отбрехивались от негодующих и несостоявшихся гостей. Гордились своей продвинутостью и опять же независимостью в каких-то подобных поступках, а жили все равно во многом «под диктовку» старших. Они тогда были сильными, мы - неопытными, и прапор салагу всегда переборет.
Трахались в стиле «дас ист фантастиш унд аппетитлих». Умели краснеть и стеснялись того, что умеем. Знали, в каком положении этот чертов диван скрипит как подорванный. Старались не скрипеть им.
Заканчивали вузы с дипломами, тоже покрасневшими - от собственной ненужности. Садились дома, обабливались, вели хозяйство, носили дешевую одежду, красились «перьями», ходили по дому в старых джинсах, а за его пределы - в стандартной фигне, купленной в вечной борьбе с собственной жабой, в свитерах и вязаных шапках, ой-ё, «ты слышишь, Зин?»
Лечили детям диатезы, а мужьям - их вечные геморрои.
Бились о быт, как об лед, задыхаясь.
Скандалили и ворчали, теряли квалификацию, набирали лишний вес, погружались в детсадовские и школьные проблемы и привыкали говорить местоимением «мы» («у нас была ветрянка»). Иногда называли мужей «папами» - «наш папа сказал, что…». Особо одаренные даже так к ним впрямую обращались: «Папа, картошки купи, а?»
Не понимали, искренне не понимали, что это - ужас.
Были молодыми недотепами.
Были счастливы.
Потом переставали быть. И теми, и другими.

Мы удивлялись, что золотое обручальное кольцо на пальце сначала - «господи, неужто это мое?», потом - «странно, что оно не тускнеет от мытья посуды», дальше - «и чего оно стало с трудом сниматься?»
Ничего, однажды снималось. Как миленькое.

Наши мужья уходили от нас, как уезжают из провинциальной пятиэтажки в пятизвездочный отель, где «все включено» и в холле бьют фонтаны. Как с дачи от грядок и яблонь - спешат в аэропорт, в дальние страны, к приключениям и всяческим экстримам. Наши слегка обрюзгшие, но «выбившиеся в люди» мужья забывали о том, что когда-то у своих «старых клуш» списывали контрольные. И что спали, прижавшись друг к другу, под одним тонким одеялом за хлипкой стенкой в родительской квартире, и мир тогда переставал быть враждебным и становился теплым. Старались забыть, как покупали первые машины, уходили от налогов, отбивались от болезней и бытовых проблем. Они, видите ли, «вырастали» из прежних семей - и из нас вместе с ними. Ну да, действительно вырастали… Вширь. А взрослых, уверенных, солидных и намного более интересных, чем они были в их 20-25, наших бывших мужей уже ждали. Их встречали и им казались куда более подходящими к «новому стилю жизни» совсем другие женщины, нежели привычные до последней родинки мы. Молодые и легкие на подъем, красивые, в тонком белье и дорогих блузках, ухоженные, неворчливые, умелые в постели, но трогательно-неопытные на кухне… Любящие поспать допоздна, изящно курящие тонкие сигареты. Болтающие на куче языков, красиво танцующие, занимающиеся йогой и горными лыжами, тонкие в талии и узкие в запястьях. На первый взгляд, наша полная противоположность. Вы, девочки, вы.

Два мира - два детства, ага.
Это мы - правильные, домашние, робкие, обстоятельные и слегка - чего уж лукавить - на почве этой правильности туповатые отличницы - с ходу впрягались в свои возы и тащили их с упрямством тяжеловозов. Приобретая в пути тяжелые копыта и чугунные бока.

Когда чуть за двадцать переваливало вам, вы были подающими надежды, яркими, свободными и амбициозными. Покоряли столицы, завоевывали Европы, получали престижную работу, занимались собой. «Я никому ничего не должна и мне тоже - никто ничего не должен!» Легко влюблялись и легко - поначалу легко - расставались с мужчинами, готовыми провести с вами вечер и даже отпуск или оплатить «моему малышу» счет в кафе. Ах, говорили вы, я не хочу детей. Я не буду сидеть дома, в запахе котлет и щей. Я и свадебных кортежей не хочу, ибо за ними следует - вот ЭТО (и кивок в сторону «клуш»). Я не хочу жить, считая копейки, каждое утро просыпаясь под один и тот же храп. Я хочу красивых ухаживаний, дальних стран и при этом свободы, легкости, ярких эмоций и приключений. «Ведь я этого достойна!» Я готова сорваться на край света - в горы, в волны, в сельву, наблюдать за полетом кондора, видеть закат над океаном, засыпать на плече у смуглого мачо, путешествовать автостопом…
И у вас все это было. В 20, в 25 и чуть позже.
Правда, еще было и безденежье. И отчаяние, когда мачо в аэропорту не только бросал вам «созвонимся» - но и просто вообще бросал. Съемные квартиры, родители, вечно талдычившие какую-то скучную муть. Работа, которая заканчивалась в самый неподходящий момент вместе с деньгами. Аборты и нудные, глупые, тщательно скрываемые «болячки». Змеи-подружки, начальство, норовящее переспать, но не повысить… И эти поганые утра, когда не хотелось вставать, одеваться и сматывать удочки, но сматывать их приходилось. И это вечное «все сама-все сама», что самой-то себе врать - осточертевшее.
Была хоть одна, но сильная и горькая любовь, окончившаяся ничем. Была куча увлечений, оставивших стойкую оскомину - «ну что во мне такого, что на меня вечно западают всякие уроды?» Было несколько звонких и оттого особенно болезненных щелчков по самолюбию - профессиональному, женскому, «социальному»… Ну ничего, вы окрепли и закалились, вас стало не сбить ни с пути, ни с ног. Хотя внешне вы оставались хрупкими и беззащитными, легкими и «порхающими». И вы к своим 30 вполне уверенно стояли на ногах и имели «товарный вид». С вами можно было начинать жизнь с чистого листа - да было, было кому начать и из кого выбрать… В отличие от нас 20-летних, вы уже могли претендовать на большее, чем когда-то мы, связывая свою судьбу с кем-либо. Генералы женятся лейтенантами, царевны выходят за свинопасов… Вы достаточно вложили в себя, чтобы и отдача была адекватной.

Но…
В 30-35 лет вам начинало казаться, что жизнь идет как-то не так. Вы по-прежнему презирали «обывателей» и «самодовольных самок», все эти банки-супы-котлеты, совместный отдых и толстые жопы в шортах. Вас раздражали чужие, конечно же, невоспитанные и тупые дети. Но раздражали хотя бы тем, что у вас этого не было никогда, хоть и «не больно хотелось!» Вам самим (как незаметно пришла эта пора!) хотелось уже не дальних странствий, романтики и ярких звезд, а прочного статуса, материального незыблемого достатка. И детей. Детей. Причем не от кого попало, а - породистых, как клубные щенки. А главное, чего хотелось, - определенности. Сбывшихся планов на жизнь. Сошедшегося баланса. Мужчин, которые после звезд и кондоров в небесах не сажают тебя в аэропорту в такси. Которые оплачивают не только коктейли и авиабилеты… Своих мужчин. Бывших наших. Наших бывших.

А мы, пережив разводы, приобретя кучу новых навыков и хлебнув бабства так, что мало уже не покажется, в 35-40 тоже вдруг оглядывались по сторонам и понимали, что «надо что-то менять». Жизнь нас к тому времени тоже успела закалить и направить. Дети подросли. Свекрови состарились и «порастеряли зубы». Мы научились выживать хоть в серной кислоте, красить глаза, губы и волосы, стильно одеваться и не нервничать по пустякам. На работе - заставили себя уважать «не нытьем, так хапаньем». Стали видеть мужчин без розовых и без темных очков - а просто такими, какие они есть. Стали к ним снисходительны и терпимы. И они почему-то (ну почему бы?) стали все чаще смотреть в нашу сторону. Другие мужчины, не «наши», не бывшие. Будущие. Равные нам. С которыми уже нечего строить и нечего делить - кроме тепла и нежности.
Мы оглянулись - а вокруг оказался яркий, пестрый, широкий мир, который мы столько лет, считай, и не замечали за своими четырьмя стенами. Стены рухнули. Нас под ними не погребло.

Девочки, теперь ваш выход. Мы уступаем дорогу «помехе справа» и сворачиваем вбок.
Теперь - ваша очередь.
Мы свой зачет по «обслуживающему труду» сдали. И это уже вам предстоит мириться с рутиной, подчиняться и хлопотать. Это вам не спать ночей с ноющими детьми («поздние» всегда болезненнее «ранних», растущих будто трава у забора). Это вам - жить по чужим правилам, пусть не родительским, а «окружения», привычного круга, где вам теперь предстоит быть. И они - уж будьте уверены - куда жестче, чем то, с чем мирились и против чего бунтовали мы.
Вам тоже надо будет экономить и выгадывать. Не копейки, а тысячи, но что ж с того? И готовить уже не борщи в облезлых кастрюлях, а званые обеды на сколько-то чопорных персон - ну да, это не легче. И вас тоже будет ломать и гнуть ваша новая жизнь, и ваши новые мужчины, нанявшие вас - при всей любви - не в няньки и доверенные лица, как в свое время нас, а в «обслугу» в том самом «отеле», где «все включено». Что ж, договор дороже денег, обе стороны получают именно то, что хотели, но сполна платят по счету.

Мы в свои 40 заново учимся улыбаться и перестаем ненавидеть собственные фото. Мы улыбаемся порой криво и неумело, но зато - искренне. Мы перестаем стесняться своего тела и походки. В нас обнаруживаются громадные, практически не разведанные толком месторождения нежности. А темперамент прорывается сквозь «годовые кольца» - и рвет жесткую кору вдрызг. Нам хорошо. Нам плевать на то, скрипит диван или нет. Нам не надо замуж, мы там были и с нас хватит. Нам не важно, кто платит в кафе. Нас не надо знакомить с мамами и бросать ради нас жен. Мы выпрямляемся и сияем. И в графе «причина замены паспорта» на официальном бланке в нужное время готовы написать «Ягодка опять!» без панических задних мыслей, хохоча вместе с паспортистками.

Вы к нашим годам приобретете жесткую складку у губ от вечной улыбки и сдерживаемого гнева. Она есть у вас даже сейчас. Вам надо сдерживаться. Вам уже нельзя бунтовать и проявлять характер. Вам приходится отвыкать от слова «я» и мыслить протяжным (коровьим, как вы раньше сказали бы) «ммммы». И вы прекрасно знаете, для чего все эти жертвы. Да, ради рутины, которую еще именуют «стабильностью». Чтоб уже не стоять круглосуточно у руля собственной жизни, а передать наконец этот руль в надежные руки, а свои права всяческих категорий с облегчением забросить в бардачок.
На «всю жизнь».

Нам тоже это казалось когда-то.
Но жизнь длинная - и неизвестно, как она повернется. Вы еще что-то пытаетесь загадывать, а мы уже нет. Скоро и до нас дойдет, что «сдав на права», оплатив ОСАГО и вырулив на трассу, мы с вами расстались не у распутья. Всего лишь у выезда на кольцевую. Вам по часовой стрелке, нам - против. Но где-то там, на дальней границе меж городом Молодость и пригородом Старость, мы снова встретимся и снова сравняемся. И нас будет не отличить друг от друга.
Мы летим по кольцу и не знаем, когда оно замкнется. Не хотим знать. Не будем.

Вот и я, одна из этих сорокалетних, сижу на крылечке и смотрю в небо. Падают яблоки. Время собирать их сменилось временем разбрасывать. А облака превращаются в горы, в Альпы, в Кордильеры, в Анды. И над ними медленно, мощно и плавно парит кондор. El condor. El condor pasa. Pasaaaa. El condooooor.

P.S. При написании этого текста никто конкретно в виду не имелся, не был, не состоял, не участвовал и, надеюсь, не пострадал. Параллели условны, факты иллюзорны.
Разве что я это я.
И яблоками могу поделиться, а то их ужас сколько.(ИСТОЧНИК)