Поезд Астрахань-Нижний Новгород. Или третье путешествие Киры.
Мулин Руж. Жизнь вне цивилизации и времени.Ура!!! мы наконец-то вернулись к нашему папочке в Пуп Земли!!! В связи с этим радостным во всех смыслах событием я возобновляю цикл рассказов из серии Мулин Руж.
Больше всех нашему отъезду из отчего дома радовались рыбки. Те самые рыбки, которые живут в аквариуме. В том самом аквариуме, который стоит на кухонном столе. На том самом кухонном столе, на котором я четыре раза в день блендером взбиваю Кире еду. Стол от этих моих манипуляций дребезжит так, как будто я на нем орудую отбойным молотком. Понимаете теперь, почему рыбки не чаяли, когда же мы наконец отчалим восвояси? Думаю за время наших трехмесячных кухонно-столовых работ рыбки как минимум оглохли, а как максимум лишились ума. В изначальном наличии этого самого ума я ни капли не сомневаюсь, потому как только очень интеллектуально одаренные рыбки смогли бы научить моего ребенка тонкостям и хитростям своего быта, который состоит в непрерывной работе ртом: открыли-закрыли, открыли-закрыли. Кира, как рыбки делают? Открыли-закрыли, открыли-закрыли.
И вот мы на вокзале. Наш вагон, судя по отметке в билете, имеет двадцать четвертый номер. Так. Идем, смотрим на номера, ничего не пропускаем. Четвертый вагон, второй вагон, а вот и двадцать четвертый! Ничего нелогичного.
Главной достопримечательностью нашего логичного вагона был КГБшник. Или НКВДшник. Одним словом, престарелый чекист. Он был идентифицирован мной по внешности и манерам.
Чекушник сидел, поигрывая своими реденькими седенькими усиками. Мы были встречены пристальным колючим взглядом из-под кустистых бровей. Оценив нашу процессию, он медленно поднялся, достал из под стола ранее спрятанную им огромную черную рацию с огромной черной антенной и скрылся в неизвестном направлении. От КГБшника остались лишь рожки да ножки огромные очки в роговой оправе и бутылочка с неизвестной жидкостью цвета кваса. Заподозрив в жидкости горюче-смазочную смесь, я предпочла держать ребенка подальше от оставленных разведовательно-пыточных экспонатов.
Ребенок моей осторожности не оценил и серьезностью ситуации не проникся. Ребенку срочно потребовалось все это, немедленно и сразу, в личное и безраздельное пользование. Здесь мы вспомнили о наличии в собственном резерве таланта по маскировке предметов на местности. А точнее завалили стол запасенной дома провизией. Теперь мартышка и очки бутылка и очки так сильно не нервировали Киру своим присутствием.
Через какое-то время, обретя и второго попутчика, который в последствии стал соседом НКВДшника по верхней полке, мы полностью расположились и приступили к развлекательным мероприятиям. Точнее к ним приступила Кира. Мероприятия, в основном, заключались в пародировании животных и демонстрации обретенного утром навыка по пародированию папы. Кира, как папа служит? Кира отдает воинское приветствие. Забегая вперед, скажу, что папа пародии на себя до крайности умилился и признался, что это был самый лучший подарок на 23 февраля, который он когда-либо получал.
Настало время трапезы. Перед трапезой по всем правилам следует мыть руки. В очереди к умывальнику я стояла долго. Очень долго. Удивительный факт. Такое ранее мной наблюдалось лишь в плацкартных вагонах на 54 места. В нашем же купейном вагоне было лишь 36 пассажиров на 2 туалета. Откуда очередь, товарищи?
От нечего делать, да и чтобы попросту не терять время, обтирая вагонные поручни, я занялась осмотром территории. В процессе осмотра мной было выявлено 2 факта. Факт первый. Очень неприятный. Те пассажиры, которых не интересовал уголок задумчивости, в основной своей массе интересовались притуалетным тамбуром. Тамбур использовался ими по своему прямому назначению – по вовлечению очередных засранцев (т.е. стоящих в очереди любителей покакать – прим. автора) в процесс пассивного курения. У меня противно закружилась голова от качества и количества тамбурного дыма. От падения в обморок меня спас факт второй. Животноводческий. В ряды пассивных курильщиков затесалась овчарка, которая для получения наибольшей порции никотина была размещена непосредственно в зоне газов. Овчарка вдыхала ядовитые пары и тихонько поскуливала.
Здесь подошла моя очередь. Я в две секунды смыла вековую грязь с рук моих и оставила овчарку наедине с ее никотиновыми ингаляциями.
Трапеза. Кира слопала положенную ей порцию овсяной каши и принялась за изучение внутренностей соленого огурца. Главным инструментом по трепанации соленого овоща выступил указательный пальчик дочки, который она засовывала в несчастное пупырчатое, прокручивала палец по часовой стрелке, после чего любовалась содержимым. Это нехитрое физическое упражнение дало нам возможность вкусить чая с творожным кексиком. Но прежде кекс необходимо было разрезать. А ножик-то мы взять забыли.
Эврика! Воскликнула моя мама. Я с собой всегда ношу нож!
Воистину, содержание дамской сумочки – это тайна, сокрытая мраком, и сюрприз для любого в нее влезающего!
Ну давай говорю, свой нож. А в голове уже прокручиваю картину извлечения мясницкого тесака. Уж больно кровожадно мама произнесла это слово. НОЖ.
Нож извлечен. Нда. Если я когда-нибудь решусь пойти боем на тараканов, то всенепременнейше обращусь к маме. В аренду тесачок у нее возьму.
Мелкими надрезиками я отпилила себе кусочек кекса. Очень замечательная вещь этот перочинный ножик размером с мой мизинец! Возьму на заметку.
К кексику проводница принесла ранее заказанный мной чай. Я, очевидно, пропустила тот момент, когда стеклянные стаканы с кованными подстаканниками, столь любимые мной в поездах, были заменены фарфоровыми наперстками (за 15 рубликов, кстати), которых хватает ровно на два глотка и которые чай норовит ежесекундно покинуть. Видимо, чаю тоже больше были по душе стаканы с подстаканниками. Вот он и бунтует.
После трапезы на меня была возложена миссия по помывке дочкиной посуды. Я поднялась со своего места, отяжелив обе свои руки ложечками-тарелочками, и чуть было не выронила их все: на верхней полке в вечернем полумраке лежал КГБшник и молча смотрел в потолок. В его приподнятой левой руке была зажата огромная черная рация с огромной черной антенной и издавала какие-то позывные. Во влипли, подумала я и быстренько помчалась занимать очередь к умывальнику.
Засранцы расходиться и не думали. Чего ж вы наелись-то перед поездом, голубчики мои?
В тамбуре меланхолично погавкивала собака-укурок.
Подъехали к какой-то промежуточной станции. Поезд трясти перестало. В условиях штиля Кира отказалась сидеть. И мы отправились на променад по вагону.
У Киры была цель. Она что-то искала. Заглядывая по дороге в каждое купе и улыбаясь хмурым пассажирам, она вглядывалась в недра и продолжала свои поиски.
И вот цель достигнута! Объект найден! Воскливнув победное: «ЛЯЛЯ!!!», Кира замерла на месте.
Ляля-Арсений отказывался от вкушения баночного пюре и приходу подруги по разуму был крайне рад. «Ляля, - еще раз сообщила ему подруга. – Ляля!!!» Восьмимесячный Арсений заулыбался, а его жестокая мама засунула в эту опрометчивую улыбку ложку пюре. Коварный ход с ее стороны.
Родители ляли-Арсения посулили нам все блага земные за то, что мы постоим с ними и облегчим процесс кормления чада. Лучше бы они нас об этом не просили. Потому как Кира не любит какое бы то ни было принуждение и потому помогать им в этом гнусном деле отказалась и продолжила свой путь. В дальнейшем путь был проделан нами бессчетное количество раз, и каждый раз мы останавливались у пункта «ляля-Арсений» и напоминали ему о том, что он-таки ляля.
Стоянка закончилась, вагон дернуло и начало немилосердно трясти. Пришлось вернуться в купе. Усадив Киру на ее законную нижнюю полку, я повела носом. Пахло. Пахло сильно. Пахло свежее-испорченными подгузниками.
«Что-то пахнет какашками», - сказала я. Точнее не так. Я девушка прямолинейная и все свои мысли выражаю прямо и без экивоков. Что думаю, то и говорю. «Что-то говном пахнет, - громко сказала я. – Кто-то, кажется, обкакашился». КГБшник, вооруженный огромной черной рацией с огромной черной антенной, бочком пробрался к столу, забрал с него залитый во время нашего отсутствия кипятком Доширак и перебрался на свою верхнюю полку. Говном пахнуть перестало.
Блин. Ну кто меня за язык-то тянул? Так опрометчиво поссориться с чекистом могла только я. До сих пор жду, когда за мной ПРИДУТ, хотя прошло уже больше суток с момента оскорбления мной доблестного седоусого чекушника.
Ближе к 12 ночи передо мной встала казавшаяся мне неразрешимой проблема. Как уложить спать ребенка, который спать почему-то совсем не хочет? Как это сделать без песен-плясок, которыми мы обычно сопровождаем каждый отход ко сну? На людях я петь отказываюсь по причине того, что медведь ну не то чтобы по мне прошелся, но повалялся на мне основательно.
В душе перекрестившись, я положила Киру головой на подушку, сама обтекла ее по контуру тела и приготовилась к реву-визгу. Как ни странно визга-рева не последовало. Ребенок уткнулся лбом в стенку и мгновенно засопел. Фантастика! Чувствую, это проявился тщательно маскируемый Кирой страх перед чекистом. Все-таки испугала ее его огромная черная рация с огромной черной антенной и позывные, из этой рации долетающие. Побоялась, что если не даст-таки заснуть седоусому дядечке с хмурым взглядом, то не сдобровать ей. А как хорошо маскировалась! Бесстрашной прикидывалась! Прикидывалась, что не замечает ни рации, ни антенны, ни горюче-смазочной жидкости. Да и гигантская люлька с автоукачиванием, в роли которой выступил поезд, думается, тоже сыграла свою немалую роль.
На этот раз я предусмотрительно сняла перед сном колготки. Прошлый раз, второе путешествие Киры, меня научил, что если я не хочу остаться без большого пальца ноги и если меня не интересует фитнес, заключающийся в ежеполучасном задирании ног вверх с целью оттягивания носков колготок, то колготок во время сна на мне быть не должно.
Поэтому на сей раз ночь у предусмотрительной меня прошла под девизом борьбы с наклонными плоскостями. Пообрывать бы шаловливые ручки тому гениальному инженеру, который решил, что вагонная полка должна наклоняться по направлению от стены к центру купе. При полной моей и Кириной неподвижности, матрас медленно сползал на пол, я вставала, поправляла его. Кира тем временем занимала освобожденное мной полочное пространство. Я указывала Кире на ошибочность ее действий и мягко пододвигала на ее законные 15 сантиметров площади. Обтекала дочь по контуру, неподвижно замирала. Матрас сползал… Хочу видеть глаза этого проектировщика. И желательно, чтобы глаза эти были на соседней полке и, также как и я, медленно вместе с матрасом скатывались в бездну.
В полпятого утра невыспавшаяся я и мои соседи по купе были разбужены стуком в дверь. «Подъем! Через час прибытие!» Памятуя о засранцах, я в темпе обула кеды и вылетела в коридор.
Засранцы стояли.
У меня два варианта.
Либо они никуда и не уходили.
Либо весь наш вагон оказался населен военными людьми, которые вскакивают по первому сигналу тревоги (в данном случае «прибытие!») и умеют обуваться со скоростью, гражданским людям даже и не снившейся. В этом случае засранцы оказались бы засранцами во всех смыслах этого слова.
Поезд подъезжал к Нижнему Новгороду. Мы тянули с облачением Киры в жаркий комбинезон. Вдруг запарится-вспотеет? «Может, начнем ее одевать, когда поезд прибудет? Станция-то конечная – не увезет поезд нас из Нижнего». Но мама оказалась подкованнее меня в железнодорожных делах и сообщила, что и у вокзала поезд стоять не будет, а поедет в тупик. «А у вас тупик случайно не в Мулино?» - огорошили мы проводницу, тщетно пытающуюся выколотить из пассажиров казенное белье. Женщина потеряла дар речи. Попыталась нам объяснить и рассказать что-то о тупике.
Эх вы, - подумала я. Не маленькая ведь уже девочка, а о настоящем тупике ничего не знаете.