Тыгы-дым, или "Понимать надо!"
Статьи и обзорыЯ села в вагон на станции метро “Октябрьская» Калужско-Рижской линии, краем глаза оценив красоту малыша лет четырёх-пяти, любовно обхватившего маму ручонками за шею. Мальчик был потрясающе красив. Паутинка некоего неопределяемого этноса, сквозила в его чертах и не по годам осмысленном и хитром взоре. Он уже знал о производимом им впечатлении. Милые ямочки на щеках. Мечта штатного фотографа «мамского» глянца, а не ребёнок. Время было не пиковое. Маман присела невдалеке от меня. На пупса уставились немногочисленные пассажиры – пожилые леди, юные девушки и даже злобные старички-пенсионеры несколько смягчили выражения лиц, мгновением прежде более уместные для обороны Сталинграда.
-Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Шаболовская - любезно сказала запись женским голосом и вагон начал набирать скорость. А чудо-малыш начал набирать децибелы.
- Папа! Па-а-а-па! Па-а-а-апочка! – Визжал он в унисон рёву состава. И огромные слезы градом катились из его ясных глаз. Буква «а» доставляла ему особое удовольствие. Он щедро извергал её в пространство, повторяя ритмический рисунок перестука колёс и окатывая немногочисленных слушателей объемным звуком в диапазоне от мужского баса до женского колоратурного сопрано.
Говорят, пассажиры нынче равнодушны. Упади кто с сердечным приступом, от «Телеафиши» глаз не поднимут. Гнусная ложь! Ну, или именно в тот день в конкретном вагоне одного из составов Рижско-Калужской линии ехали сплошь добрые самаритяне.
- Ему жарко! – Строго прокричала мамаше старушка, осуждающе глянув на капельки пота на лбу херувима.
- Да нет! Просто он кричит, поэтому потеет! – Извиняющимся тоном проорала девушка в ответ, пытаясь перекрыть визг малыша и рёв состава.
- Вы совершенно не умеете обращаться с детьми! – Гневно рыкнул на девицу пенсионер с орденской планкой и, слащаво запищав, изобразил призывные пассы:
- Иди к дедушке на ручки!!!
- Па-а-а-а-а-а-а-па! – истошно выл юный красавчик.
Состав снизил скорость и под дикий оглушающий призывный рёв, мы въехали под своды станции.
Мальчишечка неожиданно смолк. С интересом осмотрелся вокруг, заглянул в окно, истоптав покорной маме джинсы и даже успел показать заботливому пенсионеру кукиш.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Ленинский проспект… - Про беременных, пассажиров с детьми и вещи, которые не стоит забывать, мы уже не услышали. Ангел трубно завыл:
- Папа! Па-а-а-па! Па-а-а-апочка!
Страданиям юной мамаши не было предела. Она уговаривала, обещала, попутно отбиваясь от советчиков и советчиц, порицателей и доброжелателей. Судорожно рылась в сумке в поисках игрушек, конфет, носовых платочков, привычно выдергивая пальцы из под его сандалет. В ритм своей партии a capella он умудрялся выплясывать джигу на маминых, отнюдь не арийских, бедрах и тонких прозрачных пальчиках. Она что-то шептала ему в ухо с обреченно-сладким выражением на лице. Он в ответ злобно отталкивал её, норовя попасть в глаз и, не убавляя громкости, гнул свою линию. К нему подскочил молодой парень и что-то стал показывать на дисплее своего DVD-плеера.
- Па-а-а-а-а-па! – проорал ему в лицо малыш и попытался выбить ногой девайс из рук студента.
- Извините, пожалуйста! – Кричала мама, покраснев.
- Па-а-а-а-а-па! – Орал её парень, колотя маму кулачками по голове.
- Как тебе не стыдно! – Сурово проорала в него женщина средних лет.
- Па-а-а-а-апа! – Изверг он ответный вопль ей в лицо, щедро сдобрив слюнями и соплями.
- Как тебя зовут?! - Ласково пискнула девочка-подросток.
- Па-а-а-а-а-па! - Кинул он в неё машинкой.
- Сейчас в милицию заберу! – Сделал страшные глаза тощий сержантик!
- Па-а-а-а-а-а-а-а-апа! – Детёныш был непоколебим.
С диким гиком мы причалили на Ленинский проспект. Малыш затих и спокойно спросил маму:
- Ну что же тут непонятного?!
Почти всё «население» вагона столпилось над незадачливой мамашей. Некоторые, по-моему, даже забыли выйти.
- Вам до какой? – Спросил у мамаши сержант.
- До Теплого Стана. – Прошептала она, понурив голову.
Под неизменно доброжелательный голос: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Академическая» - Сотрудник структуры, призванной обеспечивать порядок, вынырнул в двери, рискуя прищемить свой тощий задик.
Малыш продолжил.
К сожалению, мне было туда же.
И я поняла, что не перенесу.
Но и ретироваться не в моих привычках.
Я вежливо протиснулась сквозь скученных добрых самаритян поближе к источнику визга. Ближе. Ещё ближе. Сделала страшные глаза. Набрала в легкие побольше воздуха. И истошно завизжала, глядя прямо на него:
- Па-а-а-а-а-а-а-па!
Эффект был грандиозным. Публика бросилась врассыпную. Кто молча, кто матерно, кто осеняя себя крестным знамением, а кто и поминая господина Кащенко.
Девчушка потеряла дар речи и, наверное, слегка напрудила в свою ежедневную прокладку. Но не таков оказался наш малыш. Он мгновенно перестал орать, одарил меня лучезарной улыбкой и громко, но внятно и вежливо для своих лет, спросил:
- Ты тоже слышишь, что оно ревёт? – И куда-то «туда», где по его представлениям ревело «неведомое оно», потыкал пальчиком.
- Ага! – Проревела я.
- А они, что, не слышат? – Уточнил он, поведя замурзанным перстом окрест.
- Слышат, но они привыкли.
- А мама не слышит! – Он соскочил у неё с рук и пошел ко мне. – Я ей сколько раз говорю: «Оно ревёт «па-а-а-апа!» потому что скучает. Я тоже скучаю, потому что папа уехал и подумал, а вдруг ему будет приятно, что не только оно скучает?»
- Оно не по папе скучает. Оно говорит: «тыг-дым, тыг-дым» - сказала я малышу.
- А почему так громко? – Совершенно вменяемо спросил парнишка.
- Потому что оно большое. Огромное. Оно тихо говорит свой «тыг-дым». Если оно заревёт так, как ты, мы все оглохнем.
- И я?
- И ты.
- А от того, что я ору, глохнет кто-то маленький?
- Ага.
- А кто?
- Ну, например, муравей. Или божья коровка. Вдруг они тут есть и уже оглохли от твоего рева?
- Ладно. Я буду тихо. Как надо говорить?
- «Тыг-дым-тыг-дым» - Сказала я, сама уже вспомнив Кащенко.
- Меня Денис зовут. – Представился мой юный собеседник и вернулся к маме на руки, не дожидаясь ответных реверансов.
Профсоюзную, Новые Черёмушки, Калужскую и Беляево мы проехали под тихий мирный «тыг-дым».
- Большое спасибо! Он уже две недели беспрестанно орал в метро. Я не понимала, почему и кто такое это «оно». – Сказала мне мама.
- Не за что! - Мы любезно раскланялись и разошлись в разные стороны.
Нет, я не люблю детей. Особенно чужих. Нет, я лишена педагогических талантов. Но я за понимание между народами. В том числе – между большими и малыми. А посему мораль: «Не орите. Вдруг кто-то оглохнет». Не то? «Не зная броду, не суйся в воду». Опять не то? Ну, тогда такая: «Счастье – это когда тебя понимают». Кажется, это уже кто-то говорил. Значит, нам уже не скучно тихо и мирно «тыгыдымкать» вдвоём.
(c) Татьяна Соломатина