В продолжение темы "Клёпа, Клеопатра б..."
Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был не фига неадекватным,
но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди
засыпают неожиданно), тока он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То исть сначала он во што-то фтыкал,
а потом ни стого, ни с сего стопарился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с
криками «зырьте, ребза, у ебаната апять боторейки сели!» начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок
и подсрачники под сраку. За глаза ево называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно,
поэтому обозвали стасика нейтрально — писюном.
Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала нас с мишей в писюновские друзья
и много чё нам про нево поведала. Оказалось был целый список вещей — типа «цыклично движущихся праститутка объектов»
и «изображений с яркой цветовой гаммой», — которые писюну нежелательно было наблюдать вапще, а то была опасность
впасть в канкретна долговременный ступор или хуйвознаит чего ещё. Остаток того учебного дня миша провёл в тщетных
потугах ввести писюна в кому — он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные
промежутки времени вертел у того перед ебалом цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически
пристально смотрел в глаза. половой орган разного размера присущий только особям мужского пола там. Писюн не поддавался.
После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами миша сурово, как праститутка берия,
натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей суканах пост-модернизма, привезённый из каково-то Чуркистана.
Это сейчас, с высоты, тыксызыть, своего опыта, я понимаю, што на етом предмете одежды силами таджикских ткачей,
по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными срецтвами был изображён героиновый приход, но в ту
пору мы были свято уверены, што это пять зелёных всадников ловют чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым
солнцем. Всякий раз, когда миша надевал ету паранойу, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня возникало
навящивое желание обхватив голову руками бечь в пешее эротическое путешествие проч с криками типа «Нет! Нет! Только не мой мозг, ёбаные пришельцы!».
Стоило мише выйти в етом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаццо в стороны, забывая о чём тока што думали,
маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни — обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших
знакомых, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поетому я старался смотреть по возможности в пол. То исть,
как вы панимаити, на блёкло-сером раздевалочном фоне мишин свитер нихуёво выделялся. Да хули там, скажу больше — не существует
в природе вапще такого фона, на котором этот ебучий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы праститутка нароете где-нить
летающую тарелку с агромной надписью ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! — то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом — такие
весчи идеально суканах дополняют друк друга.
Красное пятно блякнуло што-то вроде «щасливо, пацаны» и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел писюна.
У писюна было такое ебало, как будто он всю сука ночь ловил чорную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной
типа заёбанный — с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я ево минут
15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер на половой орган разного размера присущий только особям мужского пола.