Почему русские - не "Европа".
ОбществоГеополитическое расположение как основа русской культуры.
Россия сформировалась в очень специфическом месте: с одной стороны, это граница западной христианской цивилизации, поэтому народы, составившие костяк будущей России, неизменно подвергались нападениям соседей, представляющих ИНУЮ цивилизацию, с другой стороны, это область с очень низкой (урожайность зернобобовых в несколько раз ниже, чем в Европе) производительностью сельского хозяйства (именно поэтому гос-во сформировалось здесь значительно позже, чем в западной Европе). Эти два фактора оказали ключевое значение для развития русской культуры и русского самосознания.
Что означает низкая производительность сельского хозяйства? Не стоит забывать, что в конце 15, начале 16-го веков, когда формировалось современное российское гос-во, сельское хозяйство составляю основу глобальной экономики (около 95% ВВП). То есть все держалось на крестьянах, и в конце концов все упиралось в производство зерна, которое шло в пищу или на корм скоту. Если в Европе на 1000 человек населения общество могло себе позволить содержать условно (здесь и далее все цифры условны) 100 человек, не занятых в СХ (герцогов, их солдат, священников, монахов, ремесленников, торговцев, циркачей и т.п.), в ранней России из-за низкой производительности СХ общество могло содержать не более 50 ртов (а то и 25-30).
С другой стороны, располагаясь на перекрёстке мировых культур, будущая Россия подвергалась постоянному военному прессингу как со стороны боле отсталых в технологическом плане, но и более многочисленных восточных соседей, так и со стороны относительно более развитых западных «партнеров». Военное давление вынуждало власти, которые претендовали на политическую самостоятельность, содержать эффективную армию, которая могла бы бороться с противником на разных фронтах. Важное отличие от западной Европы заключается в том, что там междоусобные войны маркграфов мало что меняли в положении простого человека. Вся европейская элита принадлежала к более или менее одной культуре, и смена господина мало что меняла в жизни людей. Для православных русских, которые оказались в окружении мусульман и католиков, поражение почти всегда означало рабство и гонения на веру (для жителя средневековья вера - главный маркер в самосознании, ты сначала католик, а потом итальянец, сначала мусульманин, а потом араб и т.п.), поэтому интересы знати и рядовых русских в вопросе военной защиты совпадали.
Теперь вернемся к модельному примеру структуры общества. Если западная Европа может содержать на 1000 населения 100 человек вне СХ, из них солдат, военных мастеровых и других людей, занятых в войне - 30, то и русское царство должно содержать примерно 30 человек, иначе не будет военного паритета. Но если в Европе после этого остается еще 70 человек, которые могут заниматься религией, культурой, наукой, футболом и т.п., у русских «свободных от СХ людей» остается всего 30. Другим следствием низкой производительности СХ стала низкая плотность населения и как следствие - общее повышение транспортных и транзакционных издержек в экономике.
Эти обстоятельства имели ключевое значение для формирования той части средневекового русского общества, которое стало костяком современного гос-ва. Военное давление принуждало власти к сверхконцентрации экономических ресурсов для ведения военных компаний на таком уровне, чтобы противостоять технически развитым западным обществам. Сверхконцентрация здесь означает, что концентрация экономических ресурсов в руках гос-ва ВЫНУЖДЕННО была гораздо выше, чем в западной Европе. Более того, говоря современным языком, доля расходов на оборону бюджете и в структуре ВВП значительно выше, чем в Европе.
Такая сверхконцентарция означала тяготы, как для простого народа, так и для знати, непременно занятой в то время на военной службе. Чтобы оправдать необходимость этих тягот в глазах людей, необходимо идеологическое оформление, и здесь выходит на передний план религия. Происходит фактически слияние православия с гос-вом.
Что имеем в итоге? Почти все экономические ресурсы идут на военные нужды, народ живет в целом заметно беднее, чем в Европе, элита почти вся на военной службе, церковь обслуживает государственную идеологию. Бонусом идет общинное хозяйство в деревне, так как фермер-единоличник не имеет шансов в условиях низкопроизводительного и одновременно рискованного СХ.
Есть и другая сторона. Люди при первой возможности бегут от гнета в поисках «лучшей доли». В первую очередь на юг и на восток, оттесняют, завоевывают местные народы, и создают тем самым форпосты русской культуры, которые способствуют последующему продвижению гос-ва в эти регионы. Военная машина, способная противостоять западной Европе, уверенно побеждает народы незападных культур, что обеспечивает экспансию вплоть до Аляски.
В этом рассуждении нет никаких имен, потому что оно носит объективный характер. Когда постмонгольские гос-ва начали рушиться, на «территории рюриковичей» началась борьба за верховную власть. В этой борьбе участвовали разные варианты государственного правления в лице тех или иных князей. Но в конкурентной борьбе победила и закрепилась такая форма, которая была наиболее адекватна существующим климатическим, географическим и политическим условиям. Так уж сложилось, что эту форму государственного устройства нащупали московские князья Иван III и его внук Иван IV. Здесь важно понимать, что мы фактически имеем своеобразный вариант антропного принципа: не было бы этих людей, примерно к такому же результату пришел бы кто-нибудь другой, а если не пришел бы, то России не было бы..
Но это была бы уже совсем другая история.
Что означает низкая производительность сельского хозяйства? Не стоит забывать, что в конце 15, начале 16-го веков, когда формировалось современное российское гос-во, сельское хозяйство составляю основу глобальной экономики (около 95% ВВП). То есть все держалось на крестьянах, и в конце концов все упиралось в производство зерна, которое шло в пищу или на корм скоту. Если в Европе на 1000 человек населения общество могло себе позволить содержать условно (здесь и далее все цифры условны) 100 человек, не занятых в СХ (герцогов, их солдат, священников, монахов, ремесленников, торговцев, циркачей и т.п.), в ранней России из-за низкой производительности СХ общество могло содержать не более 50 ртов (а то и 25-30).
С другой стороны, располагаясь на перекрёстке мировых культур, будущая Россия подвергалась постоянному военному прессингу как со стороны боле отсталых в технологическом плане, но и более многочисленных восточных соседей, так и со стороны относительно более развитых западных «партнеров». Военное давление вынуждало власти, которые претендовали на политическую самостоятельность, содержать эффективную армию, которая могла бы бороться с противником на разных фронтах. Важное отличие от западной Европы заключается в том, что там междоусобные войны маркграфов мало что меняли в положении простого человека. Вся европейская элита принадлежала к более или менее одной культуре, и смена господина мало что меняла в жизни людей. Для православных русских, которые оказались в окружении мусульман и католиков, поражение почти всегда означало рабство и гонения на веру (для жителя средневековья вера - главный маркер в самосознании, ты сначала католик, а потом итальянец, сначала мусульманин, а потом араб и т.п.), поэтому интересы знати и рядовых русских в вопросе военной защиты совпадали.
Теперь вернемся к модельному примеру структуры общества. Если западная Европа может содержать на 1000 населения 100 человек вне СХ, из них солдат, военных мастеровых и других людей, занятых в войне - 30, то и русское царство должно содержать примерно 30 человек, иначе не будет военного паритета. Но если в Европе после этого остается еще 70 человек, которые могут заниматься религией, культурой, наукой, футболом и т.п., у русских «свободных от СХ людей» остается всего 30. Другим следствием низкой производительности СХ стала низкая плотность населения и как следствие - общее повышение транспортных и транзакционных издержек в экономике.
Эти обстоятельства имели ключевое значение для формирования той части средневекового русского общества, которое стало костяком современного гос-ва. Военное давление принуждало власти к сверхконцентрации экономических ресурсов для ведения военных компаний на таком уровне, чтобы противостоять технически развитым западным обществам. Сверхконцентрация здесь означает, что концентрация экономических ресурсов в руках гос-ва ВЫНУЖДЕННО была гораздо выше, чем в западной Европе. Более того, говоря современным языком, доля расходов на оборону бюджете и в структуре ВВП значительно выше, чем в Европе.
Такая сверхконцентарция означала тяготы, как для простого народа, так и для знати, непременно занятой в то время на военной службе. Чтобы оправдать необходимость этих тягот в глазах людей, необходимо идеологическое оформление, и здесь выходит на передний план религия. Происходит фактически слияние православия с гос-вом.
Что имеем в итоге? Почти все экономические ресурсы идут на военные нужды, народ живет в целом заметно беднее, чем в Европе, элита почти вся на военной службе, церковь обслуживает государственную идеологию. Бонусом идет общинное хозяйство в деревне, так как фермер-единоличник не имеет шансов в условиях низкопроизводительного и одновременно рискованного СХ.
Есть и другая сторона. Люди при первой возможности бегут от гнета в поисках «лучшей доли». В первую очередь на юг и на восток, оттесняют, завоевывают местные народы, и создают тем самым форпосты русской культуры, которые способствуют последующему продвижению гос-ва в эти регионы. Военная машина, способная противостоять западной Европе, уверенно побеждает народы незападных культур, что обеспечивает экспансию вплоть до Аляски.
В этом рассуждении нет никаких имен, потому что оно носит объективный характер. Когда постмонгольские гос-ва начали рушиться, на «территории рюриковичей» началась борьба за верховную власть. В этой борьбе участвовали разные варианты государственного правления в лице тех или иных князей. Но в конкурентной борьбе победила и закрепилась такая форма, которая была наиболее адекватна существующим климатическим, географическим и политическим условиям. Так уж сложилось, что эту форму государственного устройства нащупали московские князья Иван III и его внук Иван IV. Здесь важно понимать, что мы фактически имеем своеобразный вариант антропного принципа: не было бы этих людей, примерно к такому же результату пришел бы кто-нибудь другой, а если не пришел бы, то России не было бы..
Но это была бы уже совсем другая история.
(С) Рассуждения одного моего приятеля.
