Дубовый лист виолончельный. День рождения Поэта

Сегодня день рождения Андрея Вознесенского.

Мое знакомство с ним в юности началось именно с этого сборника издания 1975 года. Как же мне нравилось название! "Прилип к плечам сырым и плачущим дубовый лист виолончельный"... Наверное, добрую половину стихов из небольшой, но довольно толстенькой книги в матерчатом горчичном переплете я переписала в общую тетрадь. И столько строк тогда выбранных остались до сих пор важными и нужными - всю жизнь я мысленно их цитирую к самым разным случаям.

У меня очень сложное отношение к автору. Стихи удивляют, поражают, отдельные строки впечатываются в память, словно вплавляются в нее. При этом слово "нравятся" кажется каким-то неуместным по отношению к ним. Многие при том, что НЕ нравятся и даже кажутся косноязычными, все равно хочется перечитывать или повторять, или воткнуть куда-нибудь, как очень точную цитату или иллюстрацию. В общем, его творчество для меня очень значимо. А самого терпеть не могу. Не в том смысле, что ненавижу, но не могу ни видеть, ни слышать. Для меня это невыносимо. Видимо, не только для меня, не зря же Довлатов написал свою байку про Битова и Вознесенского. Абсолютно все в нем - выражение лица, голос, интонация, жесты, мимика, внешний вид - словно железом по стеклу. Воспринимать его я могу только на бумаге. И больше никак.

Потом были публикации в журналах, в основном в "Юности", выступления на телевидении, добавлявшие отрицательных эмоций к так тщательно им выстраиваемому образу гениального поэта. Были пародии и эпиграммы. Чертовски точные, ироничные и талантливые. Одна из них в журнале "Студенческий меридиан", долгие годы хранившаяся в тумбочке стола, но не извлекавшаяся на свет, потому что я и так помнила ее наизусть, неожиданно оказалась принадлежащей Леониду Филатову... А тогда его еще никто не знал! Еще "Экипаж" на экраны не вышел. Была книжечка пародий Левитанского "Сюжет вариантами", где Вознесенскому посвящены целых два варианта. Были передачи "Вокруг смеха" и тощий невозмутимый Иванов читал свои эпиграммы бесстрастным голосом, а все ржали у экранов. Была "Юнона" и "Авось", спектакль и пластинка. Потом повезло найти любимый сборник неожиданного ярко-морковного цвета, заново тысячу раз перечитанный, а потом другие сборники стихов, миниатюр и эссе. А отношение к самому автору не менялось, лишь усугублялось - чем чаще он появлялся на экране, меняя шейные платки, все дальше выдвигая челюсть, становясь все тяжелее, монументальнее и значительнее, тем все больше раздражал.

Но по-прежнему люблю, по-прежнему это для меня Большой Настоящий Поэт, с чьими строчками прожита целая жизнь.

Стихи не пишутся - случаются,

как чувства или же закат.

Душа - слепая соучастница.

Не написал - случилось так.

***

Можно и не быть поэтом

Но нельзя терпеть, пойми,

Как кричит полоска света,

Прищемленная дверьми!

***

Суздальская богоматерь,

сияющая на белой стене,

как кинокассирша

в полукруглом овале окошечка!

Дай мне

билет,

куда не допускают

после шестнадцати...

Невмоготу понимать все.

______________________________________________________

Я часто вспоминала "Ностальгию".

Ностальгия по настоящему

Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию -
ностальгию по настоящему.

Будто послушник хочет к господу,
ну, а доступ лишь к настоятелю -
так и я умоляю доступа
без посредников к настоящему.

Будто сделал я что-то чуждое,
или даже не я - другие.
Упаду на поляну - чувствую
по живой земле ностальгию.

Нас с тобой никто не расколет.
Но когда тебя обнимаю -
обнимаю с такой тоскою,
будто кто-то тебя отнимает.

Одиночества не искупит
в сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству,
задыхаюсь по настоящему.

Когда слышу тирады подленькие
оступившегося товарища,
я ищу не подобья - подлинника,
по нему грущу, настоящему.

Все из пластика, даже рубища.
Надоело жить очерково.
Нас с тобою не будет в будущем,
а церковка…

И когда мне хохочет в рожу
идиотствующая мафия,
говорю: «Идиоты - в прошлом.
В настоящем рост понимания».

Хлещет черная вода из крана,
хлещет рыжая, настоявшаяся,
хлещет ржавая вода из крана.
Я дождусь - пойдет настоящая.

Что прошло, то прошло. К лучшему.
Но прикусываю, как тайну,
ностальгию по-настающему.
Что настанет. Да не застану.

Она очень понятна была тогда эта ностальгия по Светлому Будущему, Прекрасному Далеко. А сейчас я уже много раз думала о том, что времена, которые не выбирают, а в которых живут и умирают, отняли эту вот "ностальгию по настающему". И Светлое Будущее , которое, казалось, наступит вот-вот, вдруг отодвинулось в немыслимые дали, стало миражом...

Сейчас гораздо чаще вспоминаю "Новогоднее платье", процитирую отрывок:

Обольстительная сеть,
Золотая ненасыть.
Было нечего надеть,
стало некуда носить.

Так поэт, затосковав,
ходит праздно на проспект.
Было слов не отыскать,
стало не для кого спеть.

Было нечего терять,
стало нечего найти.
Для кого играть в театр,
если зритель не на «ты»?

Было зябко от надежд,
стало пусто напоследь.
Было нечего надеть,
стало незачем надеть.

А сейчас читают Вознесенского? Любят?

Я вот раздумываю над новым сборником. Стихи-то у меня есть, но аннотация обещает фотографии, прозу и документы, многие из которых публикуются впервые.

И рисунки и акварели автора.

Как вы относитесь к поэту?