Детлит о Петербурге – 3
Родина мояПерекус из кактусов бодрит, но колючая диета - пресно, скучно, травматично, и душа поневоле взыскует прекрасного.
В неустанных поисках детско-питерского прекрасного взялась за повесть «Правило левой ноги».
Началась она сурово, с предисловия автора о коммуналках. А форзац манил: погоди, не бросай, ещё воспарим!
Доверясь форзацу, я одолела 3 вступительных страницы обычных возрастных страданий. Куда ж без них: бывшая власть обещала для всех счастье даром и сначала обманула, дала неполной мерой, а потом и вовсе перелиняла - во что?
Известно во что: «В твое время вечерами можно было спокойно ходить по улицам и не думать, что из подворотни выскочит какой-нибудь бомж и выхватит у тебя сумочку».
Фраза противопоставила эпохи - ту, в которой не было столь разительного неравенства, и ту, в которой неравенство отнимает безопасность у всех, кто ходит пешком чуть дальше, чем от машины до двери дома. Умному достаточно.
А вот в книгу вплывает поставщик бомжей: «Пять квартир по проспекту Римского-Корсакова и четыре по Мясной улице. Плюс квартира в Дровяном переулке, где жила эта сумасшедшая бабка, - мысленно ведет он подсчет, изучая прожорливого удава на экране своего ноутбука. - Неплохо за четыре-то месяца. Жаль, что не всю жилплощадь приходится оставлять себе, а только тридцать процентов. Душный все-таки человек Хмырько. Хоть и женщина. Нельзя быть такой душной и беспринципной, когда трудишься в районной администрации в отделе по работе с бомжами. Я ей поставляю контингент для работы, увеличиваю поголовье людей без определенного места жительства, голову ломаю, как лучше облапошить бедных стариков и старушек, лишить их жилплощади. А мне за это всего тридцать процентов!»
Кто это так радеет за стариков? Правда, смахивает на Сагала- Чубайса?
Но нет, это не он. Это Эрдель Терьерович Рукавицын - "хозяин", как его зовут 3 помощника, набранные по принципу: «Мне умные не нужны. Я тебе плачу не за ум, а за то, что разбираешься в технике. А умных вон в любой академии я куплю по триста баксов за штуку». ЭТР перемещается по городу в Форде-амфибии защитного цвета и потому бомжи его не пугают.
Вроде все эти четверо - люди практические, больше всего на свете ненавидят канал «Культура», но всё же вокруг них Петербург, к тому же Коломна. Поэтому ЭТР собирается не только разбогатеть на махинациях с жильём, но и стать самым богатым человеком во Вселенной посредством могучего артефакта.
И что тогда? А тогда он запечатлеет своё имя на мраморной доске рядом с мемориальной доской Репина (реальное здание - площадь Репина, дом 3-5). Сочтёмся славою, дескать.
Хотя, судя по страданиям ЭТР, что практически все дома в квартале занимает Академия МВД, может, он нацелился на Съезжий дом с обычным для Петербурга многоэтажным адресом: площадь Репина, дом 1, набережная реки Фонтанки, дом 201, набережная канала Грибоедова, дом 139. Сегодня здесь располагаются факультеты Санкт-Петербургского университета МВД России.
Искомый ЭТР артефакт прибыл в Петербург с другого края вселенной, а присмотришься ближе - он влетел в книгу прямо из советской фантастики. Знаете ведь такие диковины, что исполняют желание «пусть никто не уйдёт обиженным»?
Помните, форзац обещал чудо? На защиту артефакта, конечно-конечно, поднимаются рыцари, их ведь в Петербурге в любой коммуналке не перечесть.
Втроём - старый, малый да с ними волшебный петух - они непременно отстоят счастье всего человечества.
Только со словом «счастье» здесь следует быть аккуратней. Скажем так: какое-то время человечеству хуже не будет, хотя всё к тому шло. Вполне годное счастье отстояли Потапыч с Андрюшей, не так ли? По нашим временам вообще зашибись, к тому же бесплатно.
Вот и весь сюжет - на один абзац.
Это если тщательно выколотить - вытрясти из книги всю магию. Нет, никто из персонажей не напялит чёрный колпачок и в патетических местах не схватится одной рукой за сердце, другой за узловатую палочку. Эта книга пронизана другой магией, магией места - удивительной, только в этом районе города встречаемой.
Ах, если бы издать «Правило левой ноги» с подробной картой!
Вполне ясно, что было бы на обороте карты - ночь над Петербургом, с чёткими географическими привязками: «Мягким кошачьим шагом к городу подступала ночь.
Ее передовые полки без боя одолели окраины и взяли без единого выстрела Рыбацкое и Уткину Заводь. Гражданка, Ржевка, Пороховые вывесили белые флаги. Следом капитулировали Охта - Большая, а за ней Малая, - Полюстрово и Веселый Поселок. Последними сдались Озерки.
Перейдя по мостам Неву, ночь легко захватила центр и взяла под свой незримый контроль вокзалы, телефонные станции, банки, телевышку, аэропорт.
Впрочем, мирные жители Петербурга ничего про это не знали. Город жил своей нервной жизнью и не ведал ни о какой оккупации. В окнах загорались огни. На улицах становилось тише.
Вот и в захолустной Коломне, старом районе города, славящемся близостью к морю и удаленностью от станций метро, вечер перетек в ночь»
А на лицевой стороне была бы игра - бродилка по Коломне октябрьским днём.
Вполне ясно, с какого ракурса рисовать: «Петербургские крыши нравились ему в любую погоду, в любое время года, всегда. Летом, когда жаркая дымка размывает их ребристые силуэты и каждая труба и антенна отделяется от плоской горизонтали и одиноко устремляется вверх. Несуровыми балтийскими зимами с их капризами и женским непостоянством. Синими прозрачными веснами, когда дырчатый, ноздреватый снег истекает завистливыми слезами, обнажая кровельное железо и налипшие на него осенью листья.
Единственное, чего следовало бояться, если низко пролетаешь над крышами,- это хитрых петербургских котов, своими драными ушами-локаторами прослушивающих петербургское небо.»
Нижний край игрового поля - Фонтанка: «На Фонтанке по коломенской стороне окна старых петербургских домов криво жмурились от яркого солнца. Стекла дремлющих на набережной машин били в небо фантастическими лучами, как какие-нибудь гиперболоиды из романа. В желто-серой паутине воды путались случайные листья, и упрямое речное течение относило их к гранитной излучине.
Река была здесь хозяйкой. Ее ровная текучая жизнь, знакомая до каждого всплеска всем живущим на берегах Фонтанки, была для них особым мерилом, камертоном, законом, правилом, помогающим не отвлекаться на ерунду.
А еще - про это знали не все - река добавляла городу, особенно его коломенской части, тот волшебный, неуловимый дух, наделяющий предметы обыкновенные чудесными, необъяснимыми свойствами»
А верхним краем игрового поля будут Нева или Адмиралтейский канал - там, где он огибает «Новую Голландию».
Ведь если вдуматься, «Новой Голландии» катастрофически не хватает вайба, или по-старинному, т.е. словом 3-летней давности, атмосфээээры.
А в «Правиле левой ноги» атмосфера кристально-прозрачная, внутри кристалла - исторический район Петербурга, где всё купается в магии места.
Вон видите, на какой-то странной картинке из Интернета входит в ареал "Вымирающие интеллигенты".
Посмотрите на карту города: Малая Коломна, Коломенский остров, - чётко очерченный гриб-лисичка на тоненькой ножке с выпуклой шляпкой, где слева пригрелась недвижной улиткой «Новая Голландия». А рядышком, справа от лисички, осенним листиком прильнул к её ножке Покровский остров, - как ни странно, Большая Коломна.
И ведёт из Малой Коломны в Большую Аларчин мост,
экспедиции за который любил ГГ повести Андрюша Пряников (АСП) - туда, «где водились саблезубые монстры, маскирующиеся под обычных прохожих».
Бывала я за тем мостом - нет, не водятся. Порой попадаются те, кто уверен, что единственный посильный им след в жизни города - это жвачка на гранитной тумбе или бутылка в реке. Но таких монстров не встретишь только там, где нет рек, гранитных тумб, бутылок и жвачек. Там им приходится проделывать что-то ещё более унылое.
А в книге за Аларчиным мостом «на площади Репина, в здание горчичного цвета, где на первом этаже над витриной написано старинными буквами: «Лавка древностей», как раз водились монстры - злодеи.
Можно обозначить на карте круговое (треугольное?) движение в тех местах, где мама Андрюши искала «Кондитерскую», а натыкалась только на гнездовье ЭТР - «Лавка древностей на площади Репина» (ЛДПР).
Интересно, художники Козуб и Яхнин рисовали с натуры? Надо посмотреть.
Смачная такая лавочка: «Первой древностью, которую он увидел, были кожаные штаны Бориса Гребенщикова, висящие на стенном крючке под крупной вывеской «Товары от звезд». Темно-желудевого цвета, штаны были прошнурованы по бокам и вид имели грубоватый, но мужественный. В таких ходили американские пионеры из кинофильмов о Диком Западе. Цена штанов вполне соответствовала масштабам личности их бывшего обладателя».
Правилами придумываемой нами игры нужно запретить пересекать маршруты злодеев, благо те ходы указаны автором: "Каждый из помощников Рукавицына двинулся в своем направлении.
Ногтев - по каналу к Английскому с поручением обойти все кафе, молодежные и вообще любые, которые имелись в окрестностях.
Когтев пошагал на Садовую, ему были поручены дискотеки.
Локтев начал поход с Фонтанки; в его задачу входили дворы и улицы.»
За старт игры взять место, где в 1914 случился взрыв, приведший к потере артефакта: «специальная водолазная рота прочесывала всю акваторию между Египетским и Английским мостами, но поиски не разрешились ничем». Видимо, там Андрюша и обрёл его.
А за конец маршрута принять «Новую Голландию».
И перед тем, как посетить все удобства того крохотного островка, посмотрим со стороны Мойки на летучую арку, переведём взгляд на «Бутылку», дальше вправо и повторим за Етоевым:
«Самое лучшее место по эту сторону Ахерона, конечно, петербургские крыши».
И "Новой Голландии" такая, извините, коллаборация гораздо нужнее. У книги-то вайб, он же атмосфера, есть, а вот у острова пока нет.
Коломенский остров непосредственно примыкает к Новой Голландии, он же всего через Мойку от неё. И когда в Новую Голландию летом заедут туристы с детьми, то Коломна точно привлечёт их внимание хотя бы особняком Шрётера.
Типа: А что за красивый домик с той стороны Мойки?
- А это особняк Шрётера. А стоит он на Коломенском острове, который ещё Гоголь упоминал. А вот и книжечка, в которой на этом острове местный мальчик и инопланетянин схватились с бандитами за лучшее будущее человечества!
По такой логике, правда, получается, что взрослым надо "Домик в Коломне" дарить. Ну, взрослые сами себе что-нибудь промыслят.
P.S. Как обычно, это знак, что дальше можно не читать. Каким-то хитрым способом так мой мозг отреагировал на реплику Марины :=))
Примечание к колюшке
В Петербурге развеяли 5 мифов о блокадной рыбалке
В Музее обороны и блокады Ленинграда открылась выставка, кураторы которой впервые за последние 80 лет попытались аргументированно ответить на один небольшой, но очень важный для изучения истории блокированного города вопрос
Фото: Александр Глуз/«Петербургский дневник»
Причем волнует он далеко не только профессиональных историков. По словам сотрудников музея, практически ни одна экскурсия не обходится без того, чтобы посетители не поинтересовались, почему в городе, построенном буквально на воде и окруженным ею, в блокаду не пытались массово ловить рыбу, чтобы хоть как-то ослабить тиски голода? Отсутствие внятного ответа привело к тому, что вокруг этой темы уже сложилась устойчивая мифология, которая сегодня находит отражение даже в исторической литературе. Но выставка «Рыбалка в блокадном городе» расставляет, наконец, все точки над «и».
Миф № 1
Согласно самой распространенной версии, во всем виноваты власти, не проявившие после начала войны должной расторопности в подготовке города к обороне. Особенно часто в вину им ставится решение о передаче летом 1941 года Ладожской флотилии всех рыболовных баркасов. Руководство, конечно, совершило немало ошибок, но в данном случае его упрекнуть не в чем.
И дело тут в природных особенностях нашего региона.
«Ни Ладожское озеро, ни Финский залив, ни Нева с окрестными реками и речками никогда не были полноценными рыбными промысловыми зонами, - рассказывает куратор выставки специалист научно-просветительского отдела Мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Виталий Бондарь. - Ведь даже массовый лов знаменитых корюшки и миноги возможен только раз в году - в период, когда эта рыба идет на нерест. Например, в предвоенных отчетах рыболовецкого колхоза, объединившего все местные артели рыбаков, указано, что в путину добывалось от 90 до 120 тонн рыбы, а в остальные месяцы всего по... 4-5 тонн».
Именно поэтому даже в предвоенные годы Ленинград полностью зависел от поставок рыбной продукции из Мурманска, который и был настоящим «рыбаком» для Северной столицы. Причем соответствующий промысел не прекращался на Севере и в годы войны: рыбаки имели бронь от призыва в армию, а боевые корабли сопровождали сейнеры для их охраны от немцев. Но нет вины мурманских рыбаков в том, что выловленная ими рыба в блокированном городе была таким же дефицитом, как и хлеб. Ведь пропускная способность Дороги жизни была ограничена. Представленные на выставке продуктовые карточки свидетельствуют, что страшной зимой 1941-1942 годов по карточкам выдавалось всего по 400 граммов рыбной продукции в месяц.
Поэтому и «поголовная» мобилизация для военного дела баркасов ленинградских рыбаков была в высшей степени рациональным шагом: в условиях «безрыбья» и блокады эти плавсредства (вместе, конечно, с их экипажами) принесли гораздо большую и неоценимую пользу в перевозке спасительных грузов для Ленинграда.
Миф № 2
Неверно также утверждение, что в блокированном городе можно было организовать рыболовство. Ведь даже лишний килограмм выловленный рыбы - это чьи-то спасенные жизни.
«Проблема была в том, что немецкие позиции находились практически в прямой видимости, и любая активность в нашей акватории воспринималась немцами как подготовка к очередному десанту, - поясняет Виталий Бондарь. - Поэтому о какой рыбной ловле могла идти речь, если и днем и ночью все суда подвергались обстрелам?»
Правда, в самом Кронштадте моряки стоявших там кораблей худо-бедно, не выходя в море, пытались наладить лов рыбы, причем чаще всего чисто военным способом - с помощью тротиловых шашек. Представленные в экспозиции документы свидетельствуют, что весь добытый таким образом скромный улов шел не только в пищу для боевых экипажей, но и для работников кронштадтских заводов, а также детских садов. Поэтому и памятник колюшке установлен в Кронштадте совсем не случайно.
Миф № 3
Вот только считать эту рыбу съедобной можно с большим трудом. Кроме того, ее многие даже сегодня путают с корюшкой.
«Это сорная рыба из семейства ершовых, которая не имеет никакого промыслового значения, - объясняет сотрудник музея, один из организаторов выставки Георгий Стрелец. - Причем если ерша все же можно съесть, то колюшку при всем желании нет. Она ведь и по размеру крайне мала (умещается поперек ладони), да еще и покрыта панцирем и шипами. Но голод - страшная вещь. Поэтому колюшку в блокаду высушивали, а потом целиком перемалывали и из полученного «фарша» делали котлетки. Или просто добавляли его к другим продуктам».
Из колюшки добывали и рыбий жир (в представленных на выставке воспоминаниях указывается, что он был ярко-оранжевого цвета), который использовали в качестве средства для заживления ран.
Но есть у колюшки и достоинство - она крайне неприхотлива, а главное, ловить ее можно без всяких ухищрений. Например, в экспозиции представлены воспоминания знаменитого писателя Л. Пантелеева, который спасся в блокаду, оставшись без карточек, только потому, что под Первым Елагиным мостом ловил колюшку с помощью обычной... корзины.
И вот как раз с рыбаками-индивидуалами связана еще одна блокадная легенда.
Миф № 4
Считается, в блокадном городе рыбаки тут же попадали в поле зрения НКВД (мол, если с удочкой, то это либо спекулянт, либо шпион) со всеми вытекающими последствиями.
«Могли быть, конечно, какие-нибудь отдельные эксцессы, ведь в городе был высок уровень шпиономании, но никаких общих документов или распоряжений на этот счет не найдено, - отмечает Георгий Стрелец. - Да и у самого НКВД было много других дел, кроме как следить за рыбаками. Но тут есть другой важный нюанс: ловить рыбу мог только тот, у кого есть опыт и снасти. Если вы никогда не увлекались рыбалкой, то шансов самостоятельно поймать рыбу, особенно зимой, у вас нет. Речь, разумеется, не о колюшке, хотя и для ее ловли требуется определенная сноровка и знания».
Но, разумеется, даже опыт и снаряжение не являлись залогом выживания. Например, на выставке можно увидеть моток лески и набор крючков, купленных в магазине в мае 1941 года дедушкой Георгия Стрельца, не пережившего блокаду, - он скончался в ноябре того же года. Среди экспонатов, между прочим, есть и катушка для спиннинга, сделанная из фрагментов обшивки от сбитого немецкого самолета и гильзы от снаряда для 45-мм орудия.
«Между прочим, спиннинги появились еще до революции и в довоенном Ленинграде были уже довольно популярны, - рассказывает Георгий Стрелец. - Как и бамбуковые удочки, которые широко выпускала советская промышленность. Так что ленинградские рыбаки были неплохо экипированы. У нас на выставке как раз представлен манекен, на котором можно увидеть гимнастерку ремесленника (и тюбетейку - неизменный и подлинный модный атрибут того времени), противогазную сумку, куда складывали выловленную рыбу, и некоторые снасти. Кстати, в качестве лески в те времена использовалась шелковая нить».
Миф № 5
В современной литературе встречается иногда утверждение, что рыбу ленинградцы не ловили, потому что она питалась трупами.
«Согласно многочисленным воспоминаниям, по Неве действительно плыли тела погибших воинов, которые несло течением с верховьев реки. Но дело в том, что ни корюшка, ни колюшка не питается человеческой плотью. Как и вообще любая речная рыба. А вот раки - те могут, - отмечает Георгий Стрелец. - Это я вам как специалист говорю, ведь моя первая профессия была связана с ихтиологией. Так что подобные истории - это миф, который появился, скорее всего, уже после войны».
Как отмечают авторы выставки, говорить о том, что они с ее помощью раскрыли все белые пятна, было бы, разумеется, самонадеянно. Но в любом случае экспозиция представляет еще одну страницу, связанную с историей жизни блокадного города. Выставка будет открыта до конца лета.
https://spbdnevnik.ru/news/2022-06-09/v-peterburge-razveyali-5-mifov-o-blokadnoy-rybalke
Жители осаждённых Кронштадта и Ленинграда организовали вылов рыбы - были даже организованы специальные бригады, которые ловили колюшку при помощи плетёных корзин, специальных сачков, сделанных из ткани, а иногда - и одежды. Максимальный улов можно было получить весной, во время схода льда - за 3-5 часов можно было выловить 4-6 килограммов.
Из колюшки готовили уху или рыбные котлеты из перемолотого в мясорубке фарша. Также из неё готовили рыбную муку и добывали рыбий жир.
Кстати, рыбий жир из колюшки использовался не только для приготовления пищи, но и для обработки ран и ожогов - на его основе во втором Ленинградском медицинском институте был разработан специальный препарат
