Вистерия Лейн или Орешниковый тупик
Новая категорияПод катом странный пост, необычный. Очень длинный, весь день пишу, уже глаза устали, а рассказ-то ни о чем, но вы, если прочтете, поймете, почему мне было нужно рассказать эту историю. Если будет нечего делать, наливайте себе чаю и приходите ко мне в гости по адресу Орешниковый Тупик, 2. Запаситесь временем. Все имена, события и действующие лица реальны и даже не изменены.
Вистерия Лейн Орешниковый тупик
Дома здесь построили недавно. Еще двух лет не прошло, как мы въехали в новый дом. Из окна на кухне мне была видна соседка на красном мини Купере, которая сначала ходила с девочкой лет четырех, а потом к девочке и Мини Куперу прибавился беременный живот. Из окна в гостиной, мой УЗИ-взгляд разглядел, что и у соседки напротив скоро будет прибавка к мужу, собаке и кошке. Со второй дружба не сложилась, так как наши мужья поругались через забор.
В нашем саду в коляске спал Антуан, а в их гараже раздавался какой-то промышленный лязг и скрежет. Антуана он не беспокоил, он мирно спал. Спал, пока из дома не выскочил его заботливый отец, не встал в оскорбленную позу, оперевшись на хрупкий капюшон коляски, и не заорал диким голосом: «Что за безобразие, тут жилой поселок, а не индустриальная зона!» На словах: «ПОТИШЕ!» лязг смолк, а Антуан проснулся и зашелся страшным плачем. Дружба не задалась.
А с первой соседкой, той, что на Купере, мы вскоре познакомились. Маленькая брюнетка с ярким маникюром, она вышла из дома на минуточку, босиком, на перекур. Так мы и проторчали посреди улицы, болтая целый час. Время отмерял ее грозный, налысо бритый, накачаный муж (военный!), который каждые десять минут появлялся в окне с младенцем на руках и орал: "Матильдаа, хватит болтать, пора кормить Сюзи! Матильдааа, Сюзи плачет".
Матильда спокойно затянулась и махнула в сторону кричащего окна: «Это мой муж, Оливье. А меня зовут Матильда. Выпьем кофе?» И мы (Матильда босиком) пошли ко мне в сад.
На следующий день мы снова встретились. Ситуация усугубилась, когда к нам вышла Софи, одинокая соседка справа, молодая медсестра, полная энергии и страсти, но несимпатичная и с дырочкой на юбке. Разговор тут же перешел к главному: как познакомиться с мужчиной. На мне висел Антуан, а Матильду тянула за все места ее старшая дочка в платье принцессы: «Мам, ну дай мне твои каблуки поносить, мам, ну дай, ну дай, дай, дай». Отмахиваясь от детей, мы исступленно выкрикивали советы для Софи по соблазнению мужчин.
На дороге создалась пробка. Незнакомый сосед не мог объехать нашу неоднородную группу и вежливо ждал, пока мы (Матильда снова босиком, зато четырехлетняя Мелин на высоченной платформе) оттянемся с дороги. «Доброго дня, месье Рёне!» - помахала ему босая Матильда, зажигая новую длинную сигарету. Она въехала в Орешниковый тупик за пару месяцев до нас, но уже знала всех вокруг, а с Софи они успели стать лучшими подругами. «А кому печенюшку от мадам Анник?» спросил месье Рене и протянул из окошка автомобиля печенье. «Гато, гато!» возрадовалась Мелин и, потеряв туфлю, бросилась хватать печенье. «Гато!» закричал мой сын, который еще не умел говорить «мама» и постарался обогнать её (но, к сожалению, еще не умел ходить).
Откупившись, машина кое-как проехала. Конференция посреди улицы продолжалась, пока из углового дома не вышел по-военному пружинистым шагом Оливье, нежно прижимая к широкой груди младенца, и не разогнал демонстрацию силовыми методами.
-Ну, Оливье, - попыталась помешать ему Софи и кокетливо добавила, - Мы обсуждаем, где мне найти мужа!
- А зачем тебе муж? Вот, гляди, я муж! Два раза сексом занялся - и вот, две дочки!- И Оливье поднял на локте младенца, закинул на плечо жену, другой рукой зажал подмышкой Мелин и отправился домой. Раздался визг «Ты помнешь мне платье!» , но я не поняла, кто кричал, Мелин или Матильда, кажется, обе.
**
В дом напротив приехала очень высокая и большая девушка с волосами под панка, зелеными с одной стороны и черными с другой. Я даже занавеску отодвинула, как заправская деревенщина, чтобы рассмотреть ее фиолетовые колготки в дырявую сеточку, кожаные шорты, позвякивающие цепью на поясе, но тут она скрылась за дверью.
В эту дверь я спустя несколько дней безуспешно стучала, чтобы пригласить зеленоволосую девушку на Праздник Соседей, но её никогда не было дома.
**
Вечерело и моросил дождь. По улице шагал Оливье с коляской.
- Ты куда? - удивилась я. Французы не имеют обыкновения гулять с детьми даже в хорошую погоду.
- Я катаю Сюзи, чтобы она спала, - отер пот физкультразвитый военный, - Она весь день не спит, а ведь во сне дети растут!
И Оливье укатил в сумерки.
**
У почтовых ящиков мы встретились с месье Рене и мадам Анник. Они возвращались с романтической прогулки под ручку. Их идиллию прервал Антуан, который забыл мать родную, вторгся между Рене и Анник, взял их за ручки и пошел к ним домой. Там он прошел в гостиную, прямиком к буфету, из которого ему однажды перепало вкусненькое, и победоносно появился с «гато» в руке.
**
Был поздний вечер. Я вышла за компанию с мужем, он, чтобы вытащить мусорный бак, а я, чтобы полюбоваться звездами. Тут ночную тишину прорезал заливистый хохот. От крылечка наискосок (дом Софи) отделились две фигуры и, пошатываясь и хихикая, направились к нам. Это были Матильда и Софи. Только очень веселые Матильда и Софи. А в руках у них было по бокалу. «Дорогусики мои!» обрадовалась Матильда удивительной встрече - все-таки с обеда нас не видела! «А мы празднуем!» «Это видно», согласились мы с мужем, «А что за повод?» «Мы завершили ГВ!» воскликнула пока бездетная Софи и от такой радости залпом опустошила бокал! В освещенном окне дома напротив маячила широкоплечая фигура Оливье, нарезающего круги по комнате с малышкой на руках. «Ах ты ежкин кот», расстроилась я и выпятила живот с Лизой! А моего мужа Софи уже увлекала в гараж и совала ему в руки бутылку и бокал. Матильда так заразительно хихикала и что-то шептала всем троим на ухо, что даже трезвая и серьезная я развеселилась. Оргию в пионерлагере прервал Оливье. Хлопнув рамой и огласив спящие окрестности ором ребенка, он отдал приказ: «Матильда, быстро домой, и ты, Софи, домой! Все по домам!» Мы не смели ослушаться и разошлись.
**
Настал Праздник Соседей. Кроме зеленоволосой девушки, пришли все. День выдался нехорош, грозил дождем. Но мы не испугались. Софи открыла свой гараж, чтобы на случай дождя укрыться под крышей. Все притащили столы и садовые стулья, составили длинной вереницей. Из каждого дома тянулись люди с блюдами в руках. Я поставила печься пирог, но посмотрев на соседские произведения, постыдилась выносить свой и позорно сокрыла его дома, вынеся только покупные угощения. Героем стола был единогласно признан тарт мадам Анник. Сама мадам Анник плохо себя чувствовала и осталась дома, поэтому месье Рене принес испеченные ей восхитительные пироги. Софи не отвязывалась от моего мужа. Матильда была везде. Оливье, овеваемый искрами, раздувал огонь в барбекьюшнице. Их старшая дочка красотка Мелин в новом платье принцессы демонстрировала крутой маникюр и как обычно исподтишка обижала всех детей таким хитрым образом, что за это попадало не ей, а жертвам. В гараже Софи были запаркованы детские коляски с молчащими приветливыми французскими младенцами. Антуан, который уже много месяцев изводил меня, мою маму и педиатра полным отказом от любого прикорма, перемещался между столами и набивал рот всем подряд, от дыни и чипсов, до сладкого торта и копченого мяса. Когда Антуан падал, его поднимал на ноги Батист, умственно-отсталый мальчик из дома на углу.
- Эй, друг! - вдруг хлопнул по плечу моего мужа тот парень, с кем они поругались из-за шума, Антони. За его плечами стояло несколько его дружбанов. Я нервно огляделась в поисках пустой бутылки, чтобы огреть его по голове, но праздник только начался и бутылки еще не успели опустеть, - Дружище! - продолжил Антони и обнял моего мужа, - У нас было неудачное начало, но я предлагаю все забыть и в знак дружбы дарю тебе корзину крабов!
Мой гурман (французское название для обжоры) муж сразу растаял и упал в объятия врага. И они пошли вместе чинить нам замочную скважину (к тому времени мы уже пару месяцев как не запирали входную дверь, потому что замок поломался, а моему мужу было недосуг починить. Новообретенный друг Антони уладил дело за 5 минут).
- Ооо, Грег идет, Грег! - радостные возгласы приветствовали новоприбывшего и по змейке столов волной пробежала новость: Идет Грег, рокер! Музыкант! Грег идет, Грег!
Из черной БМВ вылез длинный худой парень в черном, с залакированным чубом и в обтягивающих джинсах. Это был не Грег. А Грег шел сзади своей беременной жены и нес тарелки стопочкой, пузатенький почтальон, ростом мне по плечо. Он был в шортиках, как бойскаут и в рубашечке (из-под которой торчали яркие татуировки).
- Ты поиграешь нам, Грег? Где твоя гитара?
- Это будет слишком дорого стоить! - величаво ответил Грег, споткнулся и отвесил подзатыльника своему сыну, свалившемуся откуда-то ему под ноги. Мальчишка, которого хитрая Мелин подзудила залезть на фонарный столб, потерпел незаслуженную обиду впридачу к падению и разразился рыданиями. Праздник начался.
Месье Рене отправили домой с миссией выпросить еще удивительной выпечки у мадам Анник. Потом еще и еще, пока совсем ничего не осталось. Потом начало темнеть и была рассказана страшная история разбитого гаража в доме на задней улице. Матильда достоверно знала, что там жила семья маргиналов, и муж однажды напился и нанаркоманился, и жена не пускала его домой (наверное, с любовником была), а он машиной протаранил гараж и въехал прямо внутрь (и задавил их детей, что в гараже стояли). С тех пор дом стоял пустой, с пробитой (слегка отогнутой с уголка, если я могу верить своим глазам) дверью гаража и ждал возвращения хозяев. Откуда они должны вернуться? Из тюрьмы! - зловеще прошептала Матильда.
Спустилась ночь. Месье Рене ушел домой к мадам Анник, и многие стали расходиться. «Домой!» по-матерински строго приказала жена крутому рокеру Грегу. «Да-да, еще только минуточку, уже иду».
Антуан стал пытаться заснуть на клумбе (в этот день у него почему-то не было проблем ни с прикормом, ни со сном). Я ушла уложить его, сама приняла душ, а потом, накинув дудун на ночную рубашку, вышла снова, только посмотреть, что там. Через полпоселка несся голос жены Грега: «Домооооой!» Рокер-почтальон, чья музыка слишком дорога, приставал к группе мужчин, решающих срочные вопросы по внешней политике Евросоюза (там ораторствовал мой муж, слегка покачиваясь и опираясь для стабильности на сильное плечо Оливье), уговаривая: «Ну, послушайте вот этот отрывочек еще, тамтададам»! Я оказалась одна из полудесятка женщин в дудунах на ночную рубашку, путающихся в аудионянях: «это чей ребенок там пищит? Это петарда? Иди, иди, твоя петарда проснулась!», которые вышли на одну секундочку посмотреть, что да как.
«Всё, ухожу!» решительно заявил Грег. «Иди на свет», посоветовали ему. Спустя еще час Грег пел, играя на садовом стуле последним выжившим в этом поединке с ночью. Дрожа под дудуном, я отправилась спать. В доме Рене и Анник в глубине темного поселка было освещено окно.
**
Наутро поселок был тих и строг. Ставни не поднимались до полудня. Всем так понравился праздник, что было решено не ждать год, а повторить День соседей в ближайший солнечный день.
Месье Рене и мадам Анник вызвались предоставить свой сад. Из окна я видела, как они приготовляют все для вечернего сборища и заранее предвкушала вкусности. Оливье варил пунш в большом котле.
«Черт побери», ругался крутой рокер-почтальон Грег, стоя на разливе пунша с половником, «Тут есть не беременные? Сок и минералка вон там». Мы организовали клуб беременных под зонтом от солнца и с упоением делились гинекологическими подробностями, уплетая тартинки мадам Анник.
Сама мадам Анник была за столом - строгая аккуратная женщина. Около ее стула стоял Антуан, робко выпрашивая «еще гато». Месье Рене как обычно шутил с кем-то, чуть склоняясь к собеседнику с высоты своего роста. Софи в очередной старушачьей юбке кокетничала с другом Грега по рок-группе, а тот взбивал привычным жестом зеркальный от лака чуб, вздымающийся надо лбом. Дети носились повсюду, и для их безопасности было решено перегородить улицу с двух сторон машинами. В силу этого еще незнакомый сосед, который не смог проехать к себе домой, оказался на празднике и ничуть не огорчился.
Батист вынес кулек конфет, который у него сразу отняла Мелин и убежала. Батист подошел к ней, склонился и тихо попросил: «Мелин, а Мелин, дай конфетку…Антуану». Батист только недавно начал разговаривать, его мама думает, что жизнь в нашем поселке пошла ему на пользу, до этого он почти 7 лет молчал. Я чувствую и свой вклад: до рождения Лизы, которая заняла место в машине, я брала Батиста с нами на прогулки, а мой муж катал его по поселку на своем страшном, шумном спортивном мотобайке. Одно из первых слов Антуана было: «Атист».
**
Поздний вечер. А за окном улица сотрясается от музыки, кричат какие-то голоса, моя мама жалуется, что вот-вот случится страшное - они разбудят Антуана. Я наощупь на темном крыльце сую ноги в сандалии и иду в темноту. Одна. Разбираться. Одновременно анализируя в уме эту социо-культурологическую разницу, заключающуюся в том, что в Москве я заперлась бы на дополнительный засов и накрыла бы голову подушкой, а тут я иду одна, по темноте, на голоса - разбираться.
Подошла и онемела. На лужайке перед домом Грега-почтальона горит огонь (в барбекьюшнице, наверное, но мне было не до деталей). А вокруг огня как 12 месяцев в сказке стоят с десяток добрых молодцев. Отблеск огня освещал то волевой подбородок одного, то темные кудри второго. Там я успела заметить и латиноса, и афро, и блондина, напрямую родом из викингов.
- Доброй ночи, мадемуазель! - вежливо поприветствовали ночные хулиганы меня. Мой порыв был втянуть поглубже девятимесячный живот и остаться пировать с ними. Но потом чувство долга взяло верх:
- Эээ, - сказала я, - Я соседка Грега.
- О, Грег, где Грег, - заволновались брутальные мачо.
- Вообще-то, я обойдусь без Грега, - пошла на уступки я, - но видите вот это окно. Там спит маленький и очень противный мальчик, и если вы его разбудите, то я выпущу его к вам и разбирайтесь с ним сами.
После взаимных расшаркиваний, я почувствовала, что пришла пора уходить, и больше нет ни единого повода задерживаться. Отклонив (о сила воли) предложение выпить немножечко сока, я гордо (и уныло) удалилась.
О, неужели все мои новогодние желания за последние пятнадцать лет, сбылись все разом, одновременно на этой лужайке под моим окном, в виде 15 друзей Грега по рок-группе, по одному на каждый загаданный год… но почему с таким подлым опозданием на одного ребенка и одну беременность и, главное, одного ревнивого мужа, храпящего на диване за фильмом! Аааааа! Я ушла в ночь, стеная.
**
Поутру я вышла выкинуть мусорный пакет в бак. Вышла на полсекунды, и даже не целиком, а только наполовину - протянула руку с мусорным черным пакетом через порог. Поэтому одета была соответствующе: в платьице, которое поднявшись на моем девятимесячном животе, превратилось в маечку.
-Нат! Нат!
Это Матильда курит в своем гараже. Видно, только проснулась, одета также как я. Я выглядываю - никого, вроде. Одергиваю платье, чтоб хоть трусы прикрывало, и быстрыми перебежками передислоцируюсь к Матильде:
- Ты слышала!?
Но нас перебивают:
- Что это вы тут секретничаете?
Это Софи! В халате и глаза протирает. Матильда рада публике и зажигает новую сигарету.
- Слышали?! Жена Грега родила!
- Когда?!
- Час назад! Будем собирать на подарок!
Мы склоняемся головами друг к другу и жарко обсуждаем, что мы купим в подарок на рождение малышки. В пылу обсуждения мы позабыли одергивать майки, прятать трусы и запахивать халат, и проезжающий сосед с задней улицы довольно посигналил нам и даже вознамерился было остановиться поговорить, но мы его спровадили, замахав руками:
- Езжай, езжай, это женский клуб! Ты чего вообще не на работе, бездельник!
Спустя неделю все собрались отмечать рождение малышки. Мы преподнесли пухлый картонный чемоданчик с детским приданым.
- Грег, поди сюда, посмотри, что нам подарили, - подозвала его жена. Крутой рокер оторвался от мужской компании, подошел, сел рядышком, и тут я поняла, почему его, смешного, пузатенького почтальона, с нелепыми татуировками на пухлых ручках и коротких ножках, кто-то полюбил! Не обращая внимания на шутки мужчин, призывы идти на перекур, тосты и прочее, он разбирал одну за другой розовые распашонки и платьица, умилялся каждой вещичке и нежно складывал её своими татуированными пальцами, чтобы не измять.
- Приходи ко мне, Грег, я тебе покажу, что у меня для дочки заготовлено. Развлечемся, порассматриваем пижамки! А ведь еще и бодики!! - пошутила я. Все смеялись, а я с тех пор люблю Грега-рокера!
**
А вот и моя очередь подошла! Родилась Лиза!
По случаю возвращения из роддома, мы устроили аперитив в саду. Я и не ожидала, что придет столько народу, да с такими подарками! И мобиль на кроватку, и игрушки. Анник и Рене подарили очаровательную земляничную курточку, которую Лиза не снимала весь первый месяц. И даже вернувшиеся «из тюрьмы» страшные соседи (кстати, с реально послетюремным лицом) приходили с мимимишной игрушкой из хорошего магазина (нет-нет, в газетах ничего не было, этот магазин не грабили). Зеленоволосая Элоиза и ее гигант-папа показывали фокусы детишкам.
Мадам Анник плохо себя чувствовала и не пришла на аперитив. Поэтому назавтра мы пошли постучаться к ней и поблагодарить за подарок. Мадам Анник открыла дверь, завидев нас из окна - она работала на кухне. Познакомилась с Лизой, которую я нарядила в подаренную ею курточку. И конечно, Антуан снова побежал к своему любимому буфету в их гостиной и получил гато.
**
Дети разбудили меня под утро. Я высунула голову в окошко, чтобы посмотреть на занимающийся рассвет, а увидела только темноту и одно горящее окно - в спальне у Рене и Анник.
**
Возвращаюсь с прогулки с детьми, вижу: в саду у Софи какой-то мачо с обнаженным торсом, играя мыщцами, косит лужайку. Вот! Это я ей посоветовала пойти на сайт знакомств, я!!! Ой тьфу ты, это ж Оливье. Бедняга, он теперь две лужайки стрижет, свою и соседскую, Софи. Матильда заставила.
А вечерами в освещенном окне кухни частенько виднеется фигура Оливье, что-то варящего-парящего на ужин - с малышкой Сюзи на плече.
Матильду я вижу еще чаще - она говорит по мобильному и курит в гараже или болтает с Софи через забор.
**
Софи устала ждать мужа и взяла себе одной дом в кредит. Неподалеку от нас. Но все же. Софи уезжает. Мне не особо грустно, она постоянно кокетничала с моим Жереми. Даже увозила его на машине однажды - смотреть взглядом инженера ее строящийся дом. Но всё же нам было весело вместе.
**
-Спасатели! Спасатели приехали! - выбежала ко мне навстречу Матильда.
Красная машина помпье с синей мигалкой стояла на нашей улочке.
- К кому же это? - заволновалась Матильда, - К зеленоволосой дылде, наверное! Сразу видно, она такая!
Матильда была готова пуститься в длинную историю, сочиняя ее на ходу, но я прервала творческий порыв:
-Эта дылда, кстати, отличная девчонка! Я была у нее на аперитиве по случаю защиты диплома.
-Тебя пригласили? А нас почему нет? - неудомевала Матильда, - Она диплом защитила?!
-Да, а чтобы оплачивать себе учебу, она несколько лет отпахала на работе в кампинге неподалеку, мыла там туалеты и стирала килограммы белья за туристами.Теперь она поедет продолжать учебу в Париж, уже сняла там квартиру. А вот и она, кстати.
Завидев Элоизу, Антуан ввивизгнул как поросенок и бросился к ней, в ожидании сюрпризов и выдумок, которые всегда были у нее в запасе для детей. Сегодня волосы с одной стороны головы у Элоизы были окрашены в фосфорецирующий оранжево-желтый цвет.
-Сейчас не будет фокусов, Антуан, в другой раз покажу. Мой брат заболел. - И Элоиза скрылась в доме. Вскоре ее брата, тихого парня с бородкой, помпье вывезли на каталке, пересадили в машину и умчались. Вечером его мама, плача на плече у нас с мужем, рассказала, что сын ее всегда был непростой, несмотря на тихий вид, пил, имел проблемы с полицией, лечился, а теперь вот упал оземь во время семейного барбекю в саду, видимо, снова выпил или даже принял что-то, несовместимое с лечением. Муж у нее даром огромного роста, а на деле большой плюшевый мишка.Одна у них опора - Элоиза! Та ростом пошла в отца, зато характер у нее покруче отцовского будет, она их всех и тянет. Родителей, братца и даже захожего,седого бесхвостого кота.
Мне неловко вспомнить, что я думала, выглядывая из-за занавески на незнакомую мне тогда Элоизу. А в скором времени мы соберемся на тротуаре и будем махать рукой,и смотреть ей вслед, провожая свою Элоизу, яркую, большую, в пирсинге и татуировках, свободную, веселую, умеющую носить минишорты при своих 90 кг веса и веселить детей. Она уедет, а Антуан будет плакать вслед ее потрепанной, начисто пропылесошенной машинке. Думаю, что и седой бесхвостый кот тоже плакал. Удачи в новой жизни, Элоиза, ты не пропадешь! А мы тут приглядим за твоими (что не заставило себя ждать, их большой, нелепый добряк папа заполучил отравление или ротавирус, и мой муж ночью возил их в больницу).
**
Неделю назад было Рождество. Два дня назад поселок отмечал Новый год. А вчера, утром второго января здесь, в своей спальне, умерла мадам Анник. Ее не стало после шести лет борьбы с раком.
Сейчас я пишу это, а мадам Анник еще здесь. Месье Рене не хочет отдавать ее, она хочет, чтобы она оставалась дома до самых похорон. Он спит рядом на матрасе на полу.
**
Мы сняли дом здесь менее, чем два года назад. Это обычное съемное жилье, стандартный поселок с однотипными светлыми домами и улица, делающая круг между домов. За это время только у тех, с кем вы познакомились сегодня, родились Люка, Сюзи, Сидней (и не только, но о прочих речь потом, может быть, в другой раз). Элоиза уехала на учебу. Софи перебралась в новый дом. Они часто приезжают к нам в наш тупик. А мадам Анник скоро уедет навсегда.
Откуда они пришли? Все эти люди, оказавшиеся тут в этот миг своей жизни. Где жили раньше, где окажемся потом? Коробки домов, поставленные тут, новые и пустые, мы привозим сюда свои диваны и стулья и называем это своим домом. Временно мы тут. А жизнь идет. Соседка на углу приехала сюда, потому что поссорилась с мужем. Прожила тут, рыдая, три месяца, помирилась с мужем и уехала. В свой дом, в свою жизнь. А откуда пришли мадам Анник и месье Рене? Знали ли они, когда выбирали этот дом, что их ждет? Они работали всю жизнь и мечтали, что на пенсии отправятся в романтическое путешествие в машине-караване. Но караван выставлен на продажу. А путешествие оказалось совсем другим, и отправляется в него одна мадам Анник.
Мы случайные знакомые, нас всех объединяет почтовый адрес и улица, делающая поворот между нашими домами. А вдруг оказалось, что мы разделили за эти 20 месяцев целую жизнь. Больной мальчик начал разговаривать здесь. Дети, что родились здесь, уже делают первые шаги. Мы ссорились и дружили. Мы узнавали друг друга, и разве это не самое главное, что может один человек сделать для другого. А для мадам Анник жизнь подошла здесь к концу…или новому началу. Улица делает поворот…
Я хотела рассказать вам эту историю, ни о чем, просто о людях и о жизни. Мне хочется посвятить это время, что я писала, и то время, что вы читали, мадам Анник. Она еще тут, рядом, и в ее доме еще горит окно. Спасибо, мадам Анник, за гато, за любимую курточку, за доброту, за то, что мы жили рядом - жили! Этот рассказ ни о чем - ни о чем другом, как о жизни. Просто о жизни.