К РЕВУЩЕЙ ДОЧКЕ ПОДПОЛЗ МАЛЬЧИК-ИНВАЛИД И СКАЗАЛ: НЕ ПЛАЧЬ

Только мучаются

- Я не понимаю, зачем рожать таких больных детей.

- Да-да… В наше время калек почти не было. Только мучаются…

Две старушки читали на днях нашу храмовую стенгазету, где я рассказала о том, что у нас родилась дочка с синдромом Дауна, и обсуждали. А я проходила мимо и слышала.

Вы думаете, это были случайные «захожане»? Модные бабушки с каким-нибудь гидроперитом на голове и нарисованными синими бровями? Которые являются в храм только для того, чтобы освятить куличи, покритиковать попов на мерседесах и возмутиться, какие здесь все злые?

Нет! Это были бабульки - Божии одуванчики. В платочках. Которые, как свечечки, отстояли всю всенощную. Крестились, кланялись, подошли к помазанию и смачно поцеловали руку батюшке. И вот теперь с чувством выполненного христианского долга обсуждали, кому жить, а кому нет.

Я, конечно же, хотела «встрять», но понимала, что, если открою рот, уже не остановлюсь.

Не плачь, давай играть

Я отошла… И вспомнила, как однажды на детскую площадку пришла мама с сыном-инвалидом. На вид ему было лет шесть, но он совсем не ходил. Он передвигался ползком, отталкиваясь локтями и волоча по земле совершенно недвижимые тонюсенькие ножки. Было видно, что это что-то врожденное.

Одни дети смеялись (а мамы на них шикали), другие удивленно смотрели. Но с ним никто не хотел играть. Я попросила своих дочек познакомиться с ним, но они восприняли это без энтузиазма.

В какой-то момент к моей Соне (ей тогда было года три) подбежал мальчишка, толкнул и отнял у нее то ли лопатку, то ли ведерко, не помню уже, и умчался. Соня начала истошно реветь. «Коллеги по песочнице», включая мою старшую, Варю, продолжали играть, не обращая на нее внимания.

И тут к Соне подполз тот мальчик-инвалид. Он протянул ей какую-то свою игрушку и, улыбнувшись, сказал:

- На, не плачь. Меня зовут Рома.

Эту улыбку я запомнила навсегда. Столько в ней было чистоты. Какой-то настоящей, безгрешной, детской чистоты.

Соня перестала плакать.

- Давай играть, - продолжил он. - Ты будешь прекрасной принцессой, а я - прекрасным принцем.

И они играли, долго, весело. К ним присоединилась Варя, потом другие дети. Они ползали по площадке, все в песке, грязи, и было так хорошо, тепло. И центром этого тепла был мальчик-инвалид Рома…

«Зачем рожать больных детей?» - удивлялась старушка. Наверное, затем, что ползающий на животе и никогда не встававший на ноги Рома оказался действительно прекрасным принцем. Настоящим. Прекрасным душой, которая умеет жалеть, любить, дружить и радоваться жизни. И разве это не главное. Но поймет ли это та бабушка?

Псих какой-то

Иногда к нам на подворье забегает паренек. Именно забегает, потому что передвигается он почему-то только так. Он на бегу говорит, на бегу крестится, на бегу что-то жует. Я не знаю, как его зовут. Некоторые называют его «Божий человек». У него совершенно детские глаза, ведет он себя как ребенок, а на вид ему можно дать от 25 до 40 лет. Я не знаю, что у него, но явно видно, что он не совсем здоров. В нашем стандартном понимании.

Помню, еще будучи беременной Машенькой, я пришла поработать в наш «Николин уголок» - пункт приема и выдачи вещей.

В тот день к нам как раз привезли огромные мешки с вещами, которые нужно было снести в подвал.

- Вы мне не поможете? - обратилась я к какому-то мужчине. Очень здоровому на вид.

- Найдите кого-нибудь другого, я не грузчик, - неожиданно ответил он.

А тут как раз мимо пробегал этот «Божий человек», махал руками и над чем-то громко смеялся.

- Дурдом, а не храм! - сказал мужчина. - Псих какой-то…

Я сама потащила мешок… Паренек подбежал ко мне и выхватил его.

- Нельзя! Нельзя! - показал он на мой живот. И начал таскать вещи.

Мужчина покраснел.

- Простите, - выдавил он. - Я помогу…

…А недавно я видела, как этот паренек смотрит на небо. Там плыли облака, белые, пушистые… Он стоял, смотрел и улыбался. И улыбка у него была, как у того Ромы. Чистая, безгрешная. Он видел красоту и был счастлив. И ему больше ничего было не надо.

Зачем рожать больных детей? Почему Бог дает жизнь «психам?» Наверное, потому, что «дурачок» часто оказывается настоящим мужчиной и просто настоящим человеком. Который сразу приходит на помощь и радуется каким-то дурацким облакам. И умеет быть счастливым. Глядя на таких людей, мы можем стать лучше.

Леха-дурак

Я помню «Леху-дурака»… Он уже умер.

Было это много лет назад. Я была еще девчонкой. У нас была большая дружная компания. Мы шлялись по району (где я сейчас и живу) и считали себя самыми крутыми.

Однажды мы сидели на лавочке, вели какие-то свои беседы, шутили, смеялись.

- Давайте дружить, - раздался вдруг голос.

Мы замолчали и обернулись. Это был Леха-дурак, парень года на три старше нас. Не знаю, родился ли он таким или что-то случилось потом, но он был, как мы говорили, «больным на всю голову».

Сейчас я понимаю, что у него было сильное отставание в развитии и он вел себя как маленький ребенок, целыми днями бродил по улице и ко всем приставал.

- Давайте дружить, - повторил Леха-дурак. И улыбнулся какой-то робкой улыбкой. Чистой, «Роминой» улыбкой.

Мы переглянулись.

- С кем? С тобой? - выступил вперед один мальчик. И громко заржал. - Ты же дурак!

- Дурак! Дурак! - подхихикнули девочки. И я вместе с ними.

Леха растерянно смотрел на нас.

- А ну пошел вон! - выкрикнул тот первый мальчишка. Подошел и толкнул его.

- Пошел, пошел, - эхом подхватили мы.

Леха заплакал…

…Еще помню. Мы так же гуляли, и нам так же было весело.

- А у меня собака, - подошел к нам Леха-дурак. В руках у него был маленький щенок. И он опять улыбался своей глупой, детской улыбкой. - Хотите погладить?

- Ты - дурак! И собака твоя - дура! - выкрикнул кто-то.

- Не дура! Не дура! - закричал в ответ Леха и неожиданно бросился на нас.

Девчонки с визгом побежали врассыпную. А мальчишки схватили кто - палку, кто - камень и встали «в позу».

- Моя собака не дура! - продолжал кричать Леха.

Тут в него полетели камни. А я? А что я… Я же тоже была крутая. И я тоже схватила камень и бросила в него. Хорошо помню, что он попал ему в плечо и парень вскрикнул от боли. Еще помню, как он согнулся, закрывая собой щенка. А потом повернул ко мне залитое слезами лицо.

- Ты… Ты… Мелкая! - крикнул Леха…

Мы всегда смеялись над ним, и он начал обходить нас стороной…

…Прошло много лет. Моя жизнь сильно изменилась. И вот я встретила его в нашем храме. Постаревшего, поседевшего. И испугалась, что он меня узнает. Мне стало очень стыдно.

- Тебя как зовут? - спросил он.

- Лена.

«Не узнал», - облегченно подумала я.

- Твои девчонки?

- Мои.

Леха порылся в растянутом кармане старой куртки, достал какую-то сладость и протянул одной из моих дочерей:

- Давай дружить!

- Давай, - ответила она.

Каждый раз при встрече я также боялась, что он меня узнает, но Леха ничего не говорил, улыбался своей детской улыбкой и протягивал моим девчонкам то печеньку, то конфетку.

«Забыл», - облегченно думала я.

Но однажды он улыбнулся и сказал:

- А я тебя помню! Ты - мелкая!

Я готова была провалиться сквозь землю.

- Прости! - выдавила я.

Он достал из кармана какой-то леденец и протянул мне.

- Давай дружить, - читала я в его детских глазах…

Зачем нужны «дураки»? А я не знаю, кто из нас дурак - я или Леха. Я, которая злобным подростком травила больного беззащитного парня? Которая сама обижается на любую мелочь и помнит каждого обидчика? И поэтому на душе часто неспокойно. Или он, который умел прощать, любить и дружить? И ушел из жизни с этой своей детской чистой улыбкой. Ох, не знаю. Но знаю точно одно. Леха был в моей жизни, чтобы я научилась тому, что умел он.

А еще я знаю, что «калеки» не мучаются, о чем сильно переживала одна из бабушек в начале моего рассказа. Мучаем их мы, как бы здоровые.

Не надо портить генофонд

Вспоминаю одну весьма церковную старушку. Тоже в платочке, как те, первые, и с таким же перманентным чувством выполненного христианского долга. Улыбка, которая при виде батюшек приторно расплывается далеко за пределы лица. И которая с самозабвенным шипением гоняет всех, кто, по ее мнению, не слишком «христианообразен» и улыбчив.

Однажды она, рассматривая семью с мальчиком-аутистом, удивлялась: «И почему родители его не сдадут?» То есть человек днюет и ночует в храме, молится, постится, читает Евангелие, «православно» выглядит и при этом уверен, что больного ребенка можно просто «сдать» и тем самым решить проблему…

Как-то эта же бабушка, показывая на женщину-инвалида с абсолютно здоровым мужем и доверительно улыбаясь своей приклеенной безразмерной улыбкой, сказала мне: «Ну да, Боженька, конечно, дает жизнь, кому считает нужным. Но я бы запретила таким инвалидам выходить замуж и рожать. Зачем портить генофонд?»…

А у меня есть одна хорошая знакомая. Женщина с ДЦП и одновременно многодетная мать. Я бы с радостью и гордостью назвала ее подругой. Но из-за банальной нехватки времени видимся и общаемся мы урывками. И поэтому не знаю, могу ли.

Она, человек с инвалидностью и, повторю, многодетная мать, не раз предлагала мне помощь, аргументируя это тем, что я могу уставать. Не я, здоровая, без ДЦП, предлагала помощь ей. А она мне, понимаете?

Она постоянно делает мне подарки и угощает «вкусностями».

Я все время ною и жалуюсь то на головную боль, то на давление, то непонятно на что. На все, в общем. А она говорит: «Я никогда не чувствовала себя инвалидом!» И у нее можно поучиться жизнерадостности, жизнелюбию и внимательному человеческому отношению к окружающим.

И у меня возникает вопрос: кто «портит генофонд»? Люди, которые уверены, что больных детей можно куда-то сдать и жить спокойно? Которые считают, что человек без ноги не имеет права дышать полной грудью, жить счастливой жизнью, любить, выходить замуж и рожать детей. Если у тебя четыре конечности, то милости просим в наш прекрасный мир. А если конечностей вдруг стало меньше, то лучше и вовсе не жить. Или те, кто, казалось бы, слабее, а на деле оказывается сильнее? И, наверное, счастливее.

Инвалидность души

Что я хочу всем этим сказать? Да, наверное, ничего особенного.

Просто с тех пор, как в нашей семье появился ребенок-инвалид, я много думаю обо всем этом. Вспоминаю, пересматриваю. Я сталкиваюсь с разным отношением и к нам, и к особым людям вообще… Хорошего, конечно, намного больше. И об этом я обязательно еще напишу. Но есть такое, от чего волосы встают дыбом. И чего быть не должно. Не только потому, что это не по-христиански и просто не по-человечески. И слабому надо посочувствовать и помочь, а не добить и «сдать».

А еще и потому, что эти «слабые» люди на деле часто оказываются сильнее и лучше нас. И счастливее. Нет, я не утешаю себя. Понятно, что быть здоровым лучше, чем быть больным. И родить здорового ребенка лучше, чем больного.

Но гораздо страшнее инвалидности физической - инвалидность души. Когда мы считаем себя лучше только потому, что беда пока обошла нас стороной. И когда решаем, кому стоит жить, а кому нет. А когда это говорит человек, считающий себя верующим - страшнее вдвойне.

Елена Кучеренко

Источник "Православие и мир