Немного о моей младшей сестре
Мне всегда казалось, что самое трудное это первый год. От рождения до года моего ребёнка я была уверена, что сложнее не будет) и не было) Мозг отдельно, я отдельно. Никаких желаний кроме «пусть памперсы не заканчиваются так быстро и пора спать». Ночи без сна были совсем не такими, как мне нравится. Любой шорох в районе кроватки заставлял меня вскакивать. И это при том, что в кроватки у нас никто не спал. Вместо «доброе утро» у нас было «сколько раз он сегодня просыпался?». Обычно я отвечала восемь. Но бывали и сложные ночи. Надо ли говорить, что моей мечтой был марш Мендельсона? Катенька в белом платье уводит моего мальчика во взрослую жизнь и я выдыхаю. Я уже напланировала на «после его свадьбы». Там виделся какой-то свет. Но время идёт. С каждым днём организм всё больше и больше привыкает к нахождению в боевой готовности 24 на 7. И выпады классического трехлетки с угрозами «я ухожу от вас» или вот это «я что маленький?!» начинают стирать из моей памяти ползунки и кабачковое пюре. Всё сильнее жду совершеннолетия и Катеньку. И тут сталкиваюсь лбами с восемнадцатилетним ребёнком. И она в самом деле уходит. Не понарошку. И ей не нужна табуретка, чтобы дотянуться до замка. И на замок уже не закроешь. А уходят всегда своим путём. И глупо было бы выбрать лёгкий. И у меня вопрос? Куда исчезает наш пыл? Что такого происходит с человеком между «мы будем считать звезды/ обниматься/ танцевать/ блевать в Неву/ делать новых людей» ( нужное подчеркнуть или можно выбрать все варианты и успеть за ночь ) и «я хочу домой пить чай с печеньками и перечитывать Каренину»? Как за то десятилетие, в котором каждый из нас делал себя мы успели остыть? И почему оказалось, что первый год это не самое сложное?