ХРОНИКИ МАТЕРИ % )

Начну, наконец, и я свой рассказ про самое волшебное волшебство: роды и полежалки в отечественном родильном доме.

ВСПОМИНАЯ ЮНОСТЬ. Ночь с 22 на 23 июня. Мы не успели родиться накануне, чтоб вероломно на рассвете подариться на день варенья одному из многочисленных дедушек. Попереживали, конечно, звонили в Саратов, страшно извинялись. Космонавтику стало совестно и он решил потихоньку пробираться к выходу. Легли спать. Час лежу. Два лежу. Три лежу. Боли всякие возникают, на месячные похожие. И такие уж тупые, такие ноющие и непрекращающиеся, что я прям юность свою вспомнила)) Но кетанолы-кетоналы-кетаноффы наркотические, после которых можно ногу без наркоза ампутировать, пить нельзя - лежу, терплю. Хожу-брожу по квартире, пол скрипит (не нарочно, но мысленно пытаюсь хоть кого-нибудь разбудить). Светает (благо, ночи короткие). 5 утра. Маму будить уже можно. Мужа пока жалко. Бужу. Мама есть мама, опытный человек. Отправила меня в душ, звонить врачу и будить мужа. Все сделала по пунктам, а боооОооль все усиливается. И памятно еще, что посчитать время между схватками так и не смогла: частые были и нестабильные. В общем, пропуская физиологию, подхватили мы мои пакетики, документы, телефон и – прыг в машину.

ДОБРЫМИ НАМЕРЕНИЯМИ ВЫМОЩЕНА ДОРОГА В РОДДОМ. Штырило меня и колбасило, утренние пробки еще не подтянулись, извивалась и ковыряла внутренности машины (скроем это от ее покупателей))), но взяла себя в руки и подсказала мужу нужный поворот. Муж держался бодрячком, но в конце пути выдал свое волнение: так распереживался, что привез меня ПРИМЕРНО в роддом: несколько кварталов я, муж и схватки шли пешком.

ТРИ ДОМАШНИХ САНТИМЕТРА. 08:00 Тетя в приемном встретила меня сурово, особенно возмущалась моей улыбке, мужа с пакетиками выгнала в коридор и стала задавать всякие вопросы. Отвечала на автомате: свое имя, адрес и то, что у меня зарегистрированный брак, можно сказать и с захлопнутым мозгом. Довольно долго продержала меня на стульчике, пока я не попросилась в туалет. Вернулась - и продолжилась катавасия. Да простит меня тетя, но я чувствовала себя несчастной еврейской девушкой в руках опытного фашиста. Проверили: раскрытие 3 см, а нужно 10. Взяли у мужа мобильник, резинку для волос и тапочки, переодели меня в казенную сорочку размера «УниСтандарт», вернули мои вещички и велели мужу ехать восвояси. С тех пор мы с моими тремя сантиметрами не видели ни шажочка назад.

КОНВЕЙЕРНЫЙ КОНСИЛИУМ. Тем временем начал подтягиваться консилиум (как в любом врачебном случае с моим участием)). Задавали странные вопросы, трясли, смотрели, вертели, спросили, когда отошли воды, я что-то мычу- и тууут как хлынет. Вот, говорю, и отошли. На этом моменте мне выдали мою первую пеленочку. С этим милым атрибутом я не расставалась потом 4 дня. Опустим опять физиологию. Скажу только про мою любимую клизму))) Обожаю эту очистительную процедуру еще со времен Института Питания. Тетя удивилась, какой я стойкий боец, и даже похвалила. И будто смягчилась. Стала ласковей разговаривать, обходительно побрила («Шоб не сказало начальство, шо я тут плохо работаю!») и подбодрила: «Больно тебе? Ну ничего, больнее уже не будет». И я ей поверила))) И мысль одолевала: вот я в святая святых, а трепета не чую, понимаю, какой же тут конвейер…

КИСЛОРОД ПРОТИВ ЭГОИЗМА. Иду-бреду в родблок. А там 2 из 4 кушеток заняты. Одна девушка спит, вторая чего-то ждет. Причем первая очень похожа на девушку с курсов для беремняшек… На каком-то этапе моих родов первую отправили то ли домой, то ли в другую палату, а вторую увезли на кесарево. Схватки усиливаются, я дышу по-йогски, размеренно, пытаюсь изнутри вся расслабиться. Время как червячок, а я лежу - не девочка, а картинка: под щекой лоток (рвало), вокруг живота липучки и динамики КТГ, в вене – катетер, на лице – кислородная маска. Эгоизм свой задавить пытаюсь… Сердце сжалось: раньше Космонавтика нужно было конфетками подбадривать, чтоб в динамик ногой колотил, а теперь аппарат шумит, надрывается… Чувствую, тесно там моему мальчонке… Приходит главврач: «Тяжко? Это хорошо. Когда женщине плохо – это нам очень даже хорошо!»))))

ЭПИДУРИЛКА КАРТОННАЯ. А на подходе – анестезиолог: будем эпидуралку делать? Долго думала, долго мучилась, мужу звонили, чтоб документ из Бурденко зачитал… Хитрец анестезиолог знал, как меня заставить уговориться: сказал, что у меня есть еще полчаса подумать, и ушел. И вот в эти полчаса боль усилилась так, что я согласилась уже в первые пять минут, а остальные 25 обдумала всласть свои сомнения, прочувствованно так… Прикатили капельницу, столик с оборудованием, дали «прочитать» и подписать некую бумагу, что я не возражаю против обезболивания, повернули лицом к стенке, отсчитали позвонки и велели «продышать следующую схватку как хошь, только не сметь шевелиться», а спину при этом выгнуть колесом. А потом вогнали иголку, какие-то незначительные больки, так, туманная ерундовинка… Анестезиолог сидит напротив, ждет осложнений, а у меня теплеют пятки, ноги становятся ватные и такие интересные ощущения на следующие несколько часов… Схватки сильнючие, что меня аж с кушетки подбрасывает, знобит, физраствор в меня банками вливают, кислородную маску придерживают… А самого чувства боли нет! И тут анестезия отошла, на восьми сантиметрах раскрытия. И тут я осознала всю прелесть обезболивания: организм не привыкал к постепенно нарастающей боли, а получил самую сильную и сразу - дыдыж!

ВОЛШЕБНОЕ ВЕДЕРКО. В 13:20 начались потуги (быстро для первых родов, я считаю). Помню, что все время просила пить (дали два разика рот смочить), потому что усердно дышала собачкой (правда ведь помогает) и держала медсестру за руку (как только не сломала…). И взаправду мечтаю о родильном кресле, прям жду, когда уж меня туда попросят… А вокруг меня – красота: на стуле сидит врач, в промежность смотрит, медсестра от меня не отходит, еще человек несколько и.. интерны))) Краснеют, бледнеют, но делают умный вид, а смотрю на них – глаза отводят. Наверное, у меня был несчастный изнуренный вид. А врач и говорит: «О, шишечка…» Этого я не поняла, позже пойму. И просят меня переместиться (ура, думаю! пора!) на… судно. О боооги… Незабываемые минуты потуг я провела восседая на необычной хлипкой и шаткой конструкции высотой в ведро (думаю, это все же оно и было), покрытой пеленкой. Человеческий организм воистину использует только частичку своего потенциала: он может творить чудеса! Я сотворила одно такое: дождалась…

МАМСКИЙ ТРОН. И вот я – Алиса в Зазеркалье. Сама малюсенькая, а вокруг все гипертрофированно большое: гигантское кресло, огромное пустое кафельное помещение, минималистичная икона, не по канонам писанная, стол, за ним – хладнокровная хроникерша в белом халате под яркой прицельной лампой. Я потом полюбопытствовала – заглянула в свою карту и насладилась цитатами сей хроники: «08:00 Первобеременная прибыла самотеком», «13:20 Начались потуги» (так я узнала, что они длились час) и так далее. Весь консилиум имени Меня перенесся в эту комнату и, как по волшебству, оказался в масках. Одна я - лохматая и перепачканная шатунья (а резинку мою розовенькую с головы еще медсестра в родблоке сняла: ребеночек, сказала, запутается, если в резинке рожать))). Спасибо роддому, они разработали мне коленки: такие фортеля заставляли выделывать, что теперь хоть йогой занимайся))). Последней каплей была оригинальная инсталляция: опустить на корточки, схватиться на кресло, врач тянет меня в одну сторону, акушерка кресло – в другую (мы с Космиком выиграли – сдвинули кресло на себя! Сынка так обрадовался нашей общей победе, что высунул головку – посмотреть, что тут за цирк веселый, а меня, мол, не пригласили?))) И на этом моменте меня попросили подняться в кресло. Я задрала голову: высоко… Только ноги не сжимай: там же головка… (следует джингл из Ералаша))). Ясно, партия сказала НАДО – комсомол ответил ЕСТЬ. Пришлось взобраться.

РОДЫ: ДВА В ОДНОМ. Тужусь-тужусь, мозгом все соображаю, что боль терпимая, что головка лезет (даже предложили рукой потрогать, но я так и не решилась), и что головка светленькая, говорят, что я одна тут в этом стерильном помещении свои микробы распыляю…. одна? Нет, нас уже двое. Акушерка вытащила малышочка на длинном шнурочке))) Даже на трех. Показали, покумекали и положили мне на грудь. Тяжеленький и тепленький человек, синий, мокрый, с длиннющим бордовым маникюром, в какой-то слизьке творожистой, как будто с песочком и с шишкой, маскирующей человека под грушу сорта дюшес... В общем – красавец! Назвали шишку кефалогематомой и больше не акцентировали. Жду, пока себя проявит… А он откашлялся сперва интеллигентно – и потом уж в крик. Ну все, МОЙ сын, думаю: не стал сразу скандал устраивать. Показывают голышочка со всех сторон, демонстрируют всячески и водружают на грудь. «Тяжеленький какой!» - такая ответная реакция была у груди. У меня все тело трясется, а Космонавтик тоже спокойно не лежит… Беспокоюсь. Унесли. А врачи-акушерки-интерны все еще стоят. Их и спрашивают: «Чего, мол, просто так без дела стоите? Сейчас послед родится. Какие признаки рождения последа?»Я вся и охладела. Рожать? Опять?? Читала как-то, что женщина испытывает «большое удивление», когда рождает послед. Вот я и испытала. Большуууущее. Тут уж не церемонились, и на живот надавили изрядно, и рукой слазили, в общем, облегчили задачу. И тут я увидела, почему живот был такой огромный: на свет извлекли то самое «детское место» - пудингообразную подушку, размером с хорошую грелку – и пуповины еще метра три))) Очень старалась все осмысленно воспринимать и запоминать в подробностях, а вот тех самых «признаков последа» не запомнила. Ну, в следующий раз!

ШТОПАНЫЙ ПЛЮШЕВЫЙ ЗАЯЦ. Пока Космонавтика унесли проверяться по шкале Апгар (???), мыться и пеленаться, меня ласково попросили переместиться с кресла на каталку. Технология отработана до автоматизма: перемещай левую ногу, потом попу, потом спину и так, на спине, подползай на серединку. До кучи дали в руки банку с физраствором, чтоб не прекращал в меня вливаться, и повезли в «Малую операционную», как гласила табличка. Там я даже не стала вдаваться в подробности: кололи мне местную анестезию или нет… в общем, начали меня штопать: три внутренних шва и один наружный. Сказали, что пришлось немножко надрезать, чтоб Космику проще было лезть, а я этого момента даже не заметила, упустила из наблюдений, бывает же… Тут же подошла главврач и спросила, позвонила ли я уже домой (вот до чего техника дошла, думаю я, раньше бы только на вторые сутки у автомата в очереди стояла б.). Нет, говорю, телефон где-то там остался – машу рукой в сторону родблока. Ну, понятно, протягивает свой. Автоматически набираю мужа и думаю, что ответить мне, лежащей на операционном столе с раздвинутыми ногами, где происходит художественная штопка по живому, если вдруг ошиблась номером и трубку возьмет кто-нибудь чужой. Ситуация потешная, настроение поднялось, особенно когда рассказала нашему папке, что он папка. Шили-шили меня, долго шили. Ноги дрожат, меня знобит, но периодически мозгом понимаю, что все закончилось и расслабляюсь, потом – по новой напрягаюсь. Привыкла за несколько часов к схваткам))) Получила потрепку по лохматой голове от главврача и стала вести светские беседы с тетей-штопальщицей. Смеялись чего-то, обсуждали… Тогда еще путаница возникла: как родила, сказали – 3800, 52. А потом оказалось, что весу убавили (3900 на самом деле), а росту прибавили (51 – но это, наверное, накидка за счет шишечки))). Медсестры и нянечки (одна, толстенькая, была на мясника похожа в своем коричневом костюме с завязками на спине) туда-сюда ходят и, думая, что я в отключке, все спрашивали, «че так дооолго с ней». А это ж художественнач штопка, улыбательно думаю я с закрытыми глазами, понимать надо… И отдыхаю дальше, под хрум-хрум, хлюп-хлюп и шшш-шшш штопальной иглы…

КАК ЯРИК НАЯРИВАЛ. Дальше все было очень медленно и долго: я занималась ничем. Лежала в коридоре на каталке под одеялами, спина и все что ниже – затекло, хочется пить, есть и в твиттер, а через проход, на холодильничке, сереет мой телефончик, заботливо обернутый моей же ярко-розовой веселой резинкой. Спасибо, резинка, не запутался в тебе в родах Космонавт!)) Вдали ходят мои помощники, узнаю их по голосам и не знаю, как зовут: во время родов пыталась разглядеть их бейджики, но ничего не увидела и не запомнила. Кто-то подошел, спросил, где я работаю… потом попросили сказать что-то по-испански… потом пришла тетя, у которой доча заканчивает журфак, с советами, как найти работу… В общем, какая-то карусель в киселе. А потом принесли сверточек в клетчатом совковом одеялке и чепчике, крохотулечный, прямо в коридоре на каталке учили прикладывать к груди. Очень непривычное движение, но как-то подсознательно, все само пристыковалось и пошел сосательный процесс. Не знаю уж, что за две капли молозива он там усосал в тот раз, но наяривал так, что заметила и медсестра и тогда же, в темном коридоре, утвердилось имя наяривавшего человечка: Ярик. Одеяльный комочек быстро наелся и заснул и унесся на лифте в местный детсад. И кто-то догадался спросить, хочу ли есть я. Да. Погрели обед, привезли на столике – ешь. А как?? Лежу с трудом, пошевелиться не могу, приподняться тяжело, в руке катетер вываливающийся. Дело – труба, но голод не тетка, пришлось извернуться и проглотить чуточек от обеда. Суп, правда, остался без внимания: пыталась пару раз донести ложку до рта, да облилась и оставила попытки. Перекусив, я повеселела и набралась сил и смелости: попросила поднести мой телефон, даже спросила где остались мои тапочки (оказалось их, по давно заведенной схеме, кинули в ноги прям на каталку, пока я лежу тут в черных мешках-бахилах). Написала стопку смс-ок, сделала пару звонков и погрузилась в полудрему. Пока не проснулась от покачиваний: меня ввезли в грузовой лифт и подняли на второй этаж – заселяться.

МЕЖГАЛАКТИЧЕСКИЙ ЗООСАД. В двухместной палате уже лежала темненькая худенькая девочка с густой по-детски челкой. Накрылась одеялом и уснула, не ответив на привет: не со зла – от усталости. А меня так и подзуживало побеседовать и поспать одновременно, но перевернуться не удавалось, а копчик (неужели кости развалились и продолжают расползаться??!!) болел так, что никакой сон ко мне не пришел в ту ночь. Да и в последующие тоже. Но это уже совсем не копчиковая история…)) На следующее утро принесли мне моего Космонавтика навсегда: это значит быть вместе неразлучно 24 часа в сутки, а потом без перерыва – снова 24 часа. И причем каждые 2-3 часа из вышеперечисленных он ест. О майн гот. Сперва это было очень даже приятно, ненавязчиво и недолго, но потом пошли они: трещины. А вампиренок ел-ел и, отвалившись, довольно улыбался. А потом он стал и открывать глаза, это стало его третьим умением после сна и еды, и очень скоро обнаружилось четвертое: мы какаем!))) Ни за что не верила рассказам про молодых родителей, что они со слезами умиления готовы часами рассуждать, сколько раз, какого цвета и фактуры какашками испражнилось их дитя. А теперь сама такая. И надо сказать, мы с сынишкой оба с большим удовольствием поменяли памперс. Распеленала Ярика стремительно, попу вымыла, подгузник сменила и… замерла в ступоре над пеленальным столом: КАК? Нет, детская медсестра мне все в подробностях рассказала перед тем, как уйти, и я даже зарисовала это пеленальное безумство в блокнотик… но – КАК??.. Тут мы с соседкой получили истинное удовольствие: целый день мы подворачивали памперсы под прищепкой на пупке и формовали потешные комочки. Я вертела ребенка как колбаску, пытаясь втиснуть своего богатыряшку в мелкую и рваную роддомовскую пеленочку и распашоночку с модными рукавами три четверти, которая еле сходилась на спине… А соседка оборачивала дочку той же пеленочкой раз десять вокруг многослойно легшей распашонки – им все было велико. Умаявшись, ночью мы с Яриком глядели друг на друга, валяясь на кровати, а из каждой палаты доносились причудливые крики. То медведиком кто-то заревет, то скулит, как собачка, то мяукает хор котят… «Как в зверинце,» - подумала я. «Мам, чего они как дурачки там орут?» - спросил сынка умными глазками и зевнул.

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО И ПРИЯТНО. А наутро слышу, как дежурная сестра сдает пост и докладывает сменщице зычным голосом, кто поступил к ним вчера на этаж: «Три кесарЕвых и Голубева!» Вон оно как. Единственные, значит, в тот день были натуральные… Вставалось мне еще очень тяжко, зато конспектировалось хорошо, прикованной к койке. Пришлось приноровиться качать боксик с малышком ногой, очень удобно))) Появилась куча лежачего времени и ворох полезных нота бене и зарисовок в блокноте. Например, две ладошки, над левой написано «голова-плечи», над правой – «попа-бедра». Я даже не знала, как поднять голого червячочка, со сверточком как-то половчее было... О малышковой люльке стоит сказать отдельно: они в больничке такие милые. Пластиковое прозрачное корытце, с наклоном, с каким нужно матрасиком, с изумительным одеялком – все для удобного лежания на боку (и маме, и малышу))). Когда проветривали палату – клала сверху пеленку, а сквозь бортики наблюдала, как спит мой космонавт по прозванию Ярый. И кстати, разглядывая люльку, я узнала, когда точно я родила: в 14.20, и точные параметры: 3900-51. И написала в Твиттер и Контакт. А меж тем Папа завел сыну собственный космический аккаунт для твитов.

НЕМНОГО ПРО ЧУЖОЙ КАРАВАЙ. И понеслись часы кормления-сна-мытья попы-кормления… Это у Яренького. А у нас с соседкой: «Приглядишь за моим/моей, ладно? Я в туалет/душ», - и начиналось надевание байкового халата («Без него не сметь выходить в коридор! Ишь, стриптиз устроили!»), набивание карманов влажными салфетками из детской упаковки, и медленное бесконечное ковыляние в другой конец коридора… до ветру. Добежать бы. Правда, приходила главврач, спросила в какой туалет мы ходим и велела ходить в тот, что у нас под боком, в палате платников… но мы сходили пару раз, потом надоело объяснять, что нам разрешили… а потом нянечки стали нас отваживать: убрали начисто туалет, и бумагу, и пакет из ведра… в общем «Санузел не работает». А тут еще начались проблемы с сосками, с ударением на «А».

«ВОТ ТЕБЕ, ВАСЕЧКИН, ПЕЧЕНЬЕ! А ВОТ ТЕБЕ, ПЕТРОВ, ВАРЕНЬЕ… И САМОУЧИТЕЛЬ ПО САМБО…» Печальный опыт начала ГВ (оно же грудное вскармливание в миру) подсластили возом подарков. Целый день к нам заходили медсестры, оставляли фирменный запечатанный пакет с подарками, произносили рекламную речь и просили заполнить анкету печатными буквами. В первый день мы даже встать с соседкой не могли, чтоб полюбопытствовать, только кивали и говорили спасибо. А пакеты копились, копились… Наконец, научившись заново наклоняться, начали распаковывать. Так мы обзавелись первыми бутылочками, пустышками, костюмчиками (от правительства Москвы носим до сих пор, белый и стильный))) и многочисленными брошюрами и журналами по уходу за ребенком. Читала внимательно, с ручкой и маркером, как пошаговую инструкцию к новой игрушке… весьма пригодилось)) А проблемы с ГВ давали о себе знать… Ребенок просил есть, а мамке давать и не жалко, но больно… Трещинки не залечиваются, сосок не вытягивается, ребенок кричит от голода, папа купил специальные накладки (в которых Ярик взбивает себе шейк из молочка… клубничный… потому что с кровью), и все неудобно, грустно и вот… Приносят бутылочки с докормом и воду в изобилии. Маленькие, вкусненькие (наверное…), легко сосущиеся, прямо льющиеся в рот жидкости, только глотай. И Ярик глотал. И, сладко причмокивая, засыпал спокойно… Ударил сын по моей мамской неуверенности и неопытности, помноженной на самолюбие. Все-таки хорошо, что принесли эти брошюрки и журналы, писанные адептами грудного вскармливания, и хорошо, что есть друзья. Общими усилиями они вселили в меня веру: я смогу, я должна, с завтрашнего дня начинаем бороться за ГВ! К вечеру думала уже не так бодро…

РЕШИТЕЛЬНЫЙ ШАБАТ. От недосыпа трясло, сорочку носить невозможно – чудовищно было любое прикосновение к груди, так что по палате ходила как финикийская женщина… В общем, захотелось смалодушничать и сдать ребенка на ночь в «детский сад». А в роддоме шла суббота. Видимо, по-местному – шабат: никто не работает, вовремя не приходят, сменных пеленок для родильниц не положили.. Сидеть еще не научилась… Лежу себе и раздражаюсь: грудь даю часто (а больно!), молока мало, вынуждена докармливать, двигаюсь медленно, все болит, ребятенок тяжеленький, а я пока слабенькая… Все так навалилось… И даже проблемы соседки не радовали. У нее девочка, кесаренок, да такая крошечная, такая худенькая… Все время молчит и спит. Есть не требует. Мама ее прикладывает к своей здоровой полной груди, а та чмок-чмок – и сморилась. Та – трепать дочку за щеку. Распеленывает, щиплет тельце, ручки-ножки, будит… Наконец, девочка в писк. Тихонький такой… И я смотрю на своего спящего щекастого богатыряшку и прям боюсь, как бы раньше времени не проснулся. Точнее, не я даже боюсь, а худосочная моя многострадальная грудь. Но молоко есть, и есть повод побороть бутылочки: нам всего два дня, воспитательный процесс еще не упущен, температура под мышкой 37,4, в локтевом сгибе – 36,9. А спала на боку – так на простынку натекло молочко! Желтое и – само!

СДАЧИ НЕ НАДО… Взяла и предала сыночка. На вторые сутки жизни. Этот сладкий сверточек забрали от меня, лохматой, бледной и нервной и вывезли из палаты… Голова раскалывается, трясет, давление 120/80, соски болят так, что кормить не представляется возможным, скатилась на смеси и проклинаю себя на чем свет стоит. Промежность болит, не проходит. Пеленать с каждым разом получается все хуже: пеленки маленькие и рваные, а Кос чрезвычайно активен. В итоге пеленаю без ручек, он будит себя и в крик… Лежу в грязи, рванье, пятнах. Понимаю, что с каждым днем казенное белье почему-то выдают все хуже… это – к выписке, что ли??? Истерика форменная. Сестра вызвала врача. Дали таблеток, вкололи обезболивающее и снотворное. И я погрузилась в мутные ленивые мысли. Предала свою детку. Хотелось ворваться в детское отделение с героическим криком: «Верните моего сына! Что вы с ним делаете??!!» Но мозгом, который еще ворочался, понимала, ЧТО они с ним делают: спасают от рехнувшейся мамашки и сохраняют наш тандем и наши пока еще хорошие отношения. Ночь показалась пустой и длинной. Я побрела в душ и провела там чертову уйму времени. Наконец, увидела, что с момента родов у меня руки в не отмывающейся засохшей крови. Мыла свою патлатую буйную голову и думала, что нужно проветрить, прокварцевать палату и поспать… наконец-то… поспать. Спала-то я последний раз дня 4 назад, и то урывками, а когда нормально, не вскакивая каждые два часа в туалет, не помню…)) А соседке квеленькую дочу привозят только в светлое время суток. А ведь герой – это я! Сама родила, да такого богатыря, что руки и спина отваливаются… В общем, ужасные чувства, неблагодарные втирались в мозг вместе с ментоловым шампунем. Так долго скребла черепушку ногтями, что в голове приятно посвежело))) А ведь деть у меня вполне легкоуспокаиваемый. Едой. И она есть. А вот дать ее больно. И вот, с чистой головой, но в грязной сорочке (свежую дают раз в сутки) с печатью роддома, густо намазав соски кремом, заклинаю их к утру выздороветь. В конце концов, правый тоже был плоховат, но пошло молочко, заставило изменить мертвый бульдожкин захват и все само собой выровнялось. Да, больно. Но не страшнее ж, чем рожать)) И похоже, снотворное действует……..

МОЛОЧНЫЕ РЕКИ И КИСЕЛЬНЫЕ БЕРЕГА. На следующее утро я уже много бодрее встала с кровати и принялась за утренний туалет. Чистила зубы, расчесывала мягкие блестящие волосы, радовалась, какая я красивая и отдохнувшая. И в блокноте появился четкий план:

Наладить ГВ.

Подпилить когти.

Съесть мандарин (сначала спросить…)

Сдать медсестрам овощи (родители привезли))

Обработать швы.

Сделать УЗИ.

Разобрать подарки.

И уже к полднику напротив всех пунктов стояли плюсики, твердо обведенные кружочками, для верности. Да уж, все эти дни у меня было такое несчастное испуганное личико нежно-трупного цвета, а сейчас – просто роковая мамашкинская мордашка. Я пришла в себя и теперь-то воспитательный процесс не укроется от меня! Везите мне сына! Где этот мальчонка? А ну-ка подайте мне его сюда немедля! Сейчас будем с ним, золотым крошкой, разбираться по-мамски! А на улице – второй в жизни Ярика дождик. Завтракаем с соседкой в одиночестве. Пока есть время учусь заново сидеть. Села… точнее, повисла на левой ноге и руке… Мышцы просто огнем горят… И доедаю уже стоя, понимая, почему соседка всегда так бодра, весела и на позитиве. Молоко с меня капает не переставая. Вся сорочка мокрая, и простынка, и одеялко… И очевидных ранений не видно. Мы явно идем на поправку. Убрались в палате, проветрили. Я самолично протерла все липкие поверхности влажными салфетками для детских поп. Кругом чистота и уют. Скорее бы привезли Ярика. И чистую сорочку.

НАЗАД В БУДУЩЕЕ. Сходила на УЗИ. Все восхитительно. (Вот только почему все эти дни каждый норовит надавить на грудь и на живот – кто сильнее?)) Нас похвалили и сказали приходить еще. Спешу обратно к моему человеку-шишечке, человеку-дюшесику и чрезвычайно много улыбаюсь сегодня. Все, теперь твоя мама не похожа на чучелку и неряшку, Яр. Теперь ты видишь, что я просто прелесть и что тебе есть в кого быть. А я теперь знаю, что такое панически искать спасения в бутылочке. И больше не буду. Иду мимо родблока (вот уж не думала, что вернусь сюда так быстро, да еще окольными путями). Там у девочки не очень получалось… Тужилась не сильно и при этом довольно членораздельно говорила, что больше не может. Вот так героизм для тех, кто хочет продлить удовольствие.

1:0 В ПОЛЬЗУ МАМОЧКИ. Кос, ты лучший! Сначала ты, конечно, сложил мне фигу (я даже сфоткала): мол, не буду я брать вашу плоскую левую грудь! Но мамка-то Овен. Мамка-то победила. Ура! Пускай пока через силиконовую накладку, но хоть так. Мы с тобой, сынка, молодцы!.. Вот и соседка поплакала. Дочу увезли на фототерапию (в солярий, проще говоря) с подозрением на желтушку. А мы, два родных человечка третьей отрицательной группы крови, глазели друг на друга и нарадоваться не могли. Пусть даже Ярик воспринимает маму как мягкую молочную цистерну. Кстати, сегодня же в роддом явилась сестра-хозяйка. В итоге – воскресенье, а кругом чистота и порядок. Постельное белье поменяли и даже (!!) пеленки есть сменные для мамочек, в изобилии и вовремя, а главное (внимание!) чистые и целые! Наверное, НЗ из-под ключа. Ярослав Олегович стал шибко много есть, подумала я тогда. Наивная, это еще цветочки, то есть капельки, сказала бы я сейчас. И при этом вредничает. Плюется, бросает грудь, а потом берет обратно. Чмокает. И сосет пальцы, нечеловеческим усилием выбрыкиваясь из пеленок. А пеленать я стала туго! Но все равно, себе не доверяя, ссылаясь на свою мягкосердечность и любовь к сыну, попросила как-то детскую сестру спеленать Ярика на ночь. И крупная толстая опытная сестра спеленала. Крепко, добротно, на совесть, с изящным мастерством. Ага, как же, подумал Ярик. И уже через час я слышала его мирный пальчиковый «чмок-чмок». Вот то ли молока прибыло, то ли аппетита, то ли мандаринчик мой так вштырил… Ярик в совокупности теперь спит меньше, чем ест)) А меня все подгоняют. Вот на процедуру опоздала. Медсестра обиделась и ушла.

ПРОЩАНИЕ С МАТЕРЫМИ. Ловлю себя на мысли, что стала укачивать все подряд. Лежу и тихонечко так блокнотик качаю, чтоб не разбудить, а то и книжечку какую… Полдня до выписки. Сорочки у рожениц, точнее, у родильниц, словно из одного ларца цельнотянуты: три желтые пятна: на пузе от детских какашек (подмываем пока неловко, что ж делать) и на груди по два боевых ордена «За начало полноценной лактации». И зачем тогда этот маскарад с байковыми халатами в жару, когда и так всем все ясно: все в одной каше варимся. Хотя нет. Похоже, ЖАРИМСЯ. Ура, доктор подает на выписку! Теперь ждем педиатра. А Ярик спит и снится ему выписка. И самое смешное то, что этому ребенку реально подходит имя Сергеич, которое придумал папка. А еще сын унаследовал от отца послесонные рожки. И так он решил хорошо выспаться перед выпиской, что и будить не хочется. Смотрела с утра в окно: все те же врачи, все тот же анестезиолог… стоят во внутреннем дворике, курят. А где-то там идет родильный процесс. идет своим чередом, потому то природный и необратимый. И все равно идет,. Отчего ж не покурить? Когда лежишь/сидишь/стоишь/корчишься там, кажешься себе такой индивидуальностью, совершающей священнодейство. А смотришь на врачебный перекур – совершенно банальный процесс, у них каждый день так. И только лица у них на перекуре уж больно ответственные. Чай, не аппендицит вырезают, понимать надо. Спасибо им. И до скорых встреч!***