Без прикрас и упущений.

Вот и пришло время рассказать более подробнее о моих родах, пока я еще все помню, и пока мой мозг окончательно не поглотила мимимишность и сюсюшность от того, "что оно того стоило", что я "скучаю по животику и шевелюхам" и прочее, прочее. Я не хочу все это забывать. Я хочу помнить, через что я прошла, что видела, и как себя чувствовала, как морально, так и физически. Желающих и ждущих этого рассказа - прошу под кат) Предупреждение: очень много букв.

Мечты о кесаревом, хранимые с самого детства (узнав, как рожают женщины, не зная толком, что такое КС, я еще в детстве сказала: я сама рожать не буду), оправдались благодаря дочке, которая, пока я лежала на сохранении с отеками и давлением, перелегла в смешанное ягодично-ножное предлежание. Дата ПКС была назначена на 12.04.2017, и меня отпустили из роддома до плановой госпитализации. Три дня дома пролетели незаметно, и я, довольная, но трясущаяся, сдалась в роддом.

В назначенный день я, потратив кучу нервных клеток на ожидание, и сил на надевание компрессионных чулков, сидела голодная и ждала врача. Когда она пришла с каким-то мужчиной, я была уверена, что это анестезиолог, но оказалось, что это был заведующий детским отделением. Меня вывели из палаты, врач поумилялся на размер моего живота, который поникшим дерижаблем висел под сорочкой и усадил на скамейку у палаты. И начал вещать... Про то, что рано еще, и давай, мол, тебе проколем дексаметазон для того, чтобы дети точно задышали сами при родах, и сдвинуть операцию на сутки. Тут я поняла, что если я буду переживать то же самое еще и завтра, я просто с ума сойду от нервов, да и 13 числа рожать совсем не хотелось. Я об этом сказала врачам, на что мне сказали, что если операция будет 14го, то это будет еще лучше. Я согласилась.

- Плакать не будешь? - спросила моя врач, которая должна была проводить кесарево.

- Буду, - сказала я уже в слезах. Заведующий подергал меня за ухо, похвалил за правильное решение, и я осталась одна в своей истерике. Звонила мужу и маме, ревела взахлеб от бессилия.

В общем, через день все по новой. Клизма, чулки, ожидание. Поставили катетер в вену.

Примерно в 10-20 утра за мной пришла акушерка. Забрала телефон, воду, отвела в палату интенсивной терапии и реанимации, предложила выбрать кровать. Около выбранной сложила мои вещи и направились мы в операционную.

- Заходи, обязательно поздоровайся! - тихонько сказала акушерка.

Меня положили на стол и тут же начали покушаться на меня мочевым катетером. Анестезиолог начал проводить какие-то манипуляции, а ябоялась сигнала прижать колени к груди. Собственно, так мне и было сказано, на что я могла только посмеяться, потому что, имея перед собой дерижабль, сделать это было проблематично. Но у меня получилось, анестезиолог похвалил. Мне вкололи местное обезболивающее перед уколом анестезии, и начали всаживать иглу. По странным разговорам я поняла, что не сильно-то и получается, и, вроде как, со второй попытки я почувствовала, что мне будто кто-то позвоночник ковыряет.

- Ой ой, - говорю.

- Вот этого ой-ой мы и ждем, - обрадовался анестезиолог.

А потом начались странные ощущения. Тепло полилось сначала по правой ноге, и если бы я не лежала, я бы подумала, что опписалась. Анестезиолог все это озвучивал. Меня перевернули. Но я была уверена, что все чувствую. Очень неожиданно врач говорит:

- А теперь подними сначала одну ногу, а потом вторую.

Ну, думаю, так и надо. Начинаю поднимать. Как мне казалось. Нифига не получилось. Поставили капельницу в вену и подключили аппарат, измеряющий давление. Врач дал команду к началу операции. Анестезиолог поставил трубочку с кислородом в нос. Я начала ныть,чтобы ее убрали, потому что неприятно. Но через полминуты начала просить обратно.

- Нет, тебе же не нравится, - смеется анестезиолог.

- Дышать не могу! - говорю. Врач снова посмеялся и поставил обратно.

Довольно быстро я почувствовала, как во мне копошатся. Точнее не то что бы почувствовала. По тому, как меня шатало на кровати, я поняла, что во мне нехило так шерудят.

В 10-53 показали сына. Я даже ничего не поняла. Помню розового пупса, всего в крови, которая капала мне на руку. Унесли, я услышала тихий плач.

В 10-54 показали дочку. Этого момента я даже не помню. Плач не слышала. Ощущения были странные. Точнее - никакие. Их просто не было. Видимо, мозг на тот момент уже очень странно работал.

Довольно быстро все закончилось. Меня переложили на кровать и повезли в реанимацию.

Рядом дежурил анестезиолог, который ждал, когда начнет отходить наркоз. Когда я смогла пошевелить пальцами ног, мне в бедро вкололи обезболивающее, пообещав, что через 20 минут оно подействует, и хоть и будет больно, но не так. Но мне было больно именно ТАК, и я попросила еще. Сказали, что теперь положено только перед транспортировкой в палату. Сил говорить почти не было, и я объяснила, что внутримышечный не подействовал. Тогда мне ввели укол шприцом прям в катетер. Стало легче.

Никогда время не шло так быстро. От боли я не могла спать. Пришла врач, сказала, что мне "перевязывали сосуды" (WTF?!). Когда я спросила, что за хрень, мне сказали, что из-за моей аретриальной гипертензии в месте, где крепилась плацента, открылось кровотечение. Дети родились 8/9 и 7/8 по Апгар. Тогда я растерялась и не заподозрила неладное. Но ничего не спрашивала.

Пришла неонатолог, сказала, что папа может посмотреть на детей, и привезти детские салфетки и подгузники. Муж приехал, оказывается, даже фоткать разрешили. Я была крайне удивлена, потому что отцам заходить не разрешают вообще.

В 17-00 сказали начинать крутиться. Я не послушалась. Один полупереворот занял у меня 20 минут, после чего я поняла, что проблемы нужно решать по мере поступления, и бросила это дело. Поставили обезболивающий укол.

В 17-45 мне нужно было встать и пересесть в кресло каталку. Не знаю, как я это сделала, но кое-как меня все же покатили в послеродовое. Оставили в палате лежать. Катетер, благо, не сняли и разрешили лежать до утра.

Привозили девочек. Поговорить я могла только немного с первой, и немного по телефону. Сил не было ни на что.

В какое-то время принесли показать и поцеловать детей. Сказали, что в 9-30 утром могу придти еще раз посмотреть

Ночь прошла без сна, как в тумане. Шевелиться я не могла, понимала только, что периодически у меня то отключается, то включается мозг. Было очень больно, да и крики чужих детей в палате мешали отдохнуть нормально.

В 6 утра пришли и вытащили катетер. "Красивая жизнь" закончилась, и нужно было вставать. Завтрак принесли прямо в палату. В первый раз я встала, чтобы отнести тарелку в буфет. После этого сидела на кровати, как ждун, следила за временем. Ровно в 9-30 стояла у дверей детского отделения и клянчила посмотреть деток. Мне сказали, что их и так скоро принесут мне насовсем, но пройти, все же, разрешили.

- А может, не надо? Я еще не в состоянии.

Медсестра посмеялась и сказала, что я еще долго буду не в состоянии, так что детей мне все равно принесут. И вот в 10-20 два конвертика были у меня в палате. Я смотрела на эти две кроватки и ничего не чувствовала. Вот лежат. Вот спят и сопят. И что? И че с ними вообще делать?

Пришла врач-неонатолог. Заговорили про грудное вскармливание. Показала как прикладывать, и хоть с какого-то раза все вышло правильно, врач только руками развела, сказала, что они еще маленькие, и что сосок плохой формы, им не взять. Предложила использовать накладки, стараться прикладывать по 10минут перед каждым кормлением.

Каждые 3 часа носили смесь. Я честно пыталась приклыдвать детей, но ни мальчик, ни девочка даже не могли схватить нормально грудь, и начинались дичайшие истерики. И хоть малыши плакали тихо, мои нервы не могли это выдержать.

Когда брали кровь на скрининг и детки плакали от того, что им проткнули пальчик на ноге, я рыдала вместе с ними прям перед врачами. Наверное, тогда все и началось. Все эти чувства.

4 дня мы теряли вес, пока нас не перевели на смесь для недоношенных и маловесных. По чуть-чуть, но набор пошел. Выписку обещали после двух дней стабильного набора. Девочек из моей палаты выписали, я сидела в палате одна и плакала, потому что очень хотела домой. В роддоме, наверное, не только почти литр моей крови остался, но и несколько литров слез. Пришел врач и перевел меня в платную палату, но бесплатно. У меня был телевизор, стол, комод, торшер, шкаф, пеленальный стол. Кажется, можно успокоиться и быть в комфорте. Но мой организм подумал, что отдельная палата - это повод плакать сильнее и громче, особенно когда приехал муж. И особенно, когда он уехал.

В общем, день выписки был, наверное, самым дурацким. С утра выяснилось, что мама поедет одна, потому что поругалась с отчимом. После этого, когда они отправляли мужа, оказалось, что отчим не отпустил даже ее, и вообще там грандиозный скандал. Когда принесли детские справки, увидела, что у девочкив диагнозах стоит "состояние постгипоксии", о котором детские врачи мне не говорили, а только уклончиво сообщали, что "ей после родов было тяжелее". Но все же, спустя неделю после родов, мы были дома.

И пускай я вряд ли когда-то осознаю, что эти лежащие в кроватке и абсолютно не похожие друг на друга моськи - это те, кого я носила в животе. Они такие замечательные!