дети, которые «никогда» не спали с родителями, были менее управляемы, менее счастливы и более склон
Польза совместного снаФанаткам раздельного сна посвящается :))), поняли да, кого ростите?
дети, которые «никогда» не спали с родителями, были менее управляемы, менее счастливы и более склонны закатывать истерики...
*В ходе исследования родителей 86 детей, проходящих лечение в клиниках педиатрии и детской психиатрии (в возрасте от 2-13 лет) ... было выявлено, что ... Основная группа психиатрических пациентов состояла из детей, которые спали в одиночку...
*Crawford (33) обнаружил, что женщины, которые спали с родителями в детстве, отличались более высокой самооценкой по сравнению с теми, кто не спал с родителями.
*Опрос взрослых студентов колледжей Lewis and Janda (32) показал, что мужчины, которые спали со своими родителям в период от рождения до пяти лет, отличались значительно более высокой самооценкой, были менее подвержены чувству вины и беспокойства, а также отличались более высокой частотой половых контактов.
одиночно спящие дети менее управляемы (по отзывам родителей), тяжелее переносят неудачи, а также более зависимы от родителей, чем совместно спящие дети!
Влияние культуры на младенческий сонВлияние культуры на биологию младенческого и детского сна. Как создать всеобъемлющую модель в науке о детском сне.
Джеймс Дж. МакКенна к.н.
профессор антропологии
директор лаборатории по изучению поведения сна матери и ребенка
Университет Нотр Дам
Опубликовано в «Сон и дыхание у детей. Эволюционный подход» (Sleep and Breathing In Children: A Developmental Approach JLoughlin, Jcarroll, CMarcus, (Eds.) Marcell Dakker 2000, страницы 199-230).
статья в формате
Примечание. Это научная статья, справочный материал для тех, кто работает с родителями, а не для самих родителей, хотя некоторые родители могут найти ее интересной. Резюме статьи в третьей части.
Перевод Наталии Гербеда-Уилсон
Редакция Татьяны Манковой
1. Вступление.
«... когда мы даем советы, мы стараемся учитывать влияние культуры на ту информацию, которой мы делимся с родителями. Мы напоминаем себе, что большинство проблем у детей, с которыми приходится сталкиваться педиатру (трудности засыпания в одиночестве, ночные пробуждения, требование родительского внимания или кормление грудью ночью), становятся проблемами только в условиях определенных представлений о детском сне в нашем обществе, но не относительно более общей нормы поведения ребенка. Рекомендации педиатров о переходных объектах, кормлении грудью и совместном сне могут неосознанно склоняться к традиционным евроамериканским взглядам на воспитание детей, особенно касательно засыпания и поведения ночью. Следовательно, когда профессиональные медработники советуют родителям делать или не делать те или иные вещи касательно детского сна, они должны осознавать свои собственные культурные ценности, внимательно изучать культурные и семейные обстоятельства жизни своих пациентов, а также оценивать реакцию родителей на детское поведение во время сна»(1).
«Кто с кем спит – не только личное дело каждого. Организация сна – это социальный обычай, также как погребение умерших, проявление благодарности за подарки, семейная трапеза или уважение обычая моногамного брака, который (для участвующих в нем) сопряжен с моральным и социальным значением для репутации и положения в обществе». (2)
«В клинической педиатрии совместный сон – политическая бомба. Затроньте тему, и вам каюк.» (3)
В этой главе я рассматриваю культурные предпосылки наших представлений о том, что является «нормальным, здоровым и желанным» младенческим сном, а также показываю взаимосвязь между научными исследованиями, культурными ценностями, беспокойстве о морали и обустройством сна, характерном для западного общества. В статье выдвигаются конкретные биологические и физиологические доказательства, которые подтверждают мнения Sadeh and Anders(4, 5) и Anders (6) о том, как важно осознавать, что такое «уместный» младенческий сон, учитывая социальные и физические обстоятельства, в которых спит ребенок.
Для наглядности я отобрал разные данные, которые показывают, как культура влияет на родительские решения, в том числе и относительно организации сна. В свою очередь, решения родителей запускают каскад взаимосвязанных изменений, которые влияют на биологию и поведение членов семьи. Я думаю, что медики не справляются с задачей объяснить своим клиентам то, что детей можно растить по-разному, что существует больше, чем один подход к воспитанию детей. Я также считаю, что широко принятая сегодня модель исследований научно несостоятельна для того, чтобы включить альтернативы существующей модели сна (когда ребенка почти не кормят грудью или кормят искусственными заменителями грудного молока и малыш спит один). Разнообразие организации и обычаев сна сильно влияет на развитие младенческого сна в первые годы жизни. Идея о том, что организация сна влияет на развитие детского сна, идет вразрез с упрощенным культурным определением эволюции младенческого сна, которое подразумевается под широко принятой (традиционной) моделью.
Ни один другой вопрос, связанный с родительством, не был так часто неверно истолкован и грубо упрощен, как вопрос совместного сна родителя и ребенка. Новые данные в науке о совместном сне освещают, насколько часто культурная идеология и суждения (а также забота о морали) принимаются за научные данные. Например, данные об одиночно спящих младенцах на искусственном вскармливании до сих пор лежат в основе определений и исследований клинически «нормальных» циклов сна-бодрствования младенцев. Эти данные продолжают быть золотым стандартом, относительно которого родители и профессионалы оценивают развитие младенческого сна, несмотря на значительные контекстуальные различия, которые могут сделать такого рода сравнения необоснованными. Любая другая организация сна, какой бы здоровой она ни была, почти не рассматривается.
В статье предствлены новые данные из области психологии, которые дают возможность предположить, что необходимость одиночного сна для развития «независимости» младенцев от родителей сильно переоценивается. Новые данные из области биологии указывают на факт, что исследователи младенческого сна недооценивают важность кормления грудью и близости матери в регуляции физиологии младенческого сна, и, таким образом, удовлетворения потребностей младенца в ночное время. Когда у нас есть данные о лишь одном виде организации сна и мы предполагаем, что существует всего один контекст развития здорового младенческого сна (т.е. одиночного), исследования педиатрического сна становятся заложниками западного этноцентризма.
В заключении я подчеркиваю, что для создания эффективного партнерства между родителями и медработниками в нашем многокультурном обществе, медицина педиатрического сна должна признать культурные предубеждения в области исследования сна в целом и клинических интерпреций и рекомендаций в частности. Сегодня в западном обществе происходит невиданное ранее слияние культур. Клиническим практикам и исследователям особенно важно расширить горизонты мышления о том, из чего состоят обычаи уместного и желанного детского сна, потому что организация сна занимает значительное место в медицинской практике. Если не сделать этого сейчас, точность науки педиатрического сна и эффективность оказываемой медицинской помощи будет сильно ограничена.
2. Культура и детский сон.
Более десяти лет назад Lozoff и ее коллеги описали, как важно влияние местной культуры, которая включает в себя ценности медработников и семьи, на младенческий и детский сон (1). Красноречивые цитаты в первых абзацах этой статьи указывают на решающую, если не основную, роль, которую играют личные убеждения, опыт и общественные ценности в педиатрических исследованиях. Влияние культуры заметно и в советах, которые дают родителям в ответ на их вопросы и переживания о детском сне ночью. В разных культурах существуют разные представления о том, как, где и почему должны спать младенцы и дети, а также о том, что такое «нормальный» сон и «проблемы со сном». (2, 7, 8) Этнографические исследования разнообразия обычаев сна важны, потому что эти данные позволяют установить, насколько человеческая биология и развитие сна подвержены внешним манипуляциям и контролю. Местные обычаи и традиции играют значительную роль в организации детского сна как в индустриальном обществе, так и в обществах охотников-собирателей. (9-14)
Даже внутри одного и того же общества структура младенческого и детского сна и социальные ценности и отношения, которые на нее влияют, неоднородны. Как следствие, существенные отличия неожиданно разделяют подгруппы общества. (15, 16, 17) Например, Anders and Taylor (8) отмечают, что не все в нашем обществе рассматривают неспособность младенца или ребенка проспать «всю ночь» в одиночестве как «проблемный сон». Большинство представлений о «проблемном сне» основываются на культурно построенных определениях и ожиданиях или определениях и ожиданиях самих родителей, а не на биологии человеческого детеныша. В реальной жизни эволюция младенческого сна проходит по невероятно разным сценариям в разнообразных семейных условиях, где младенческое питание и ночное родительство, родительские потребности и цели варьируются. В свою очередь, все эти составляющие кратко- и долгосрочно влияют на процессы развития. В то же время широкая общественность и профессионалы не обращают внимания на правомерность всех этих вариаций. Общество продолжает защищать и пропагандировать единственный вариант обустройства сна (cf. 18)
2a) Как социальные ценности и культурные цели влияют на обычаи младенческого сна?
Существование критической зависимости между культурными идеологиями, которые лежат в основе обычаев сна, и желаемыми результатами развития (даже когда они не достигаются), четко заметно при сравнении азиатских, гватемальских и американских ценностей, представлений о младенцах при рождении и желамых результатов развития. Например, в Японии, где родители и дети спят вместе, ценятся взаимозависимость и групповая гармония. Christopher описывает это так: «почти у всех японцев есть глубокая уверенность, что индивидуальная удовлетворенность возможна только в групповом контексте, чувство, которое как и вкус к зависимости, совершенно очевидно уходит корнями в детские переживания» (19).
Американских детей учат полагаться на себя и проявлять индивидуальность, заставляя их спать в одиночестве. Японских детей учат «добиваться гармонии с группой», и, следовательно, спать с родителями. Эти наблюдения соотносятся с разными представлениями о «природе» новорожденного младенца, желаемыми результатами воспитания и предположениями о том, какая именно организация сна необходима для достижения этих результатов. Например, Caudill and Weinstein (20), которых цитирует Shand (21) утверждают следующее:
«В Японии младенец рассматривается как отдельный от матери биологический организм, для развития которого ребенка с самого начала нужно вовлекать во взаимозависимые отношения с другими людьми. В Америке младенца считают зависимым биологическим организмом, который для его развития нужно сделать более независимым от других людей». Kawakami (23, цит. 24) описывает разницу между американцами и японцами так: «Отношения американской пары мать-дитя состоят из двух индивидов... Отношения японской пары мать-дитя состоят только из одного индивида, так как мать и ребенок нераздельны». Японские младенцы и дети обычно спят рядом с матерями на футонах, при этом наличие жилой площади мало влияет на такую организацию сна. В целом дети спят с отцом или другими родственниками до 15 лет (24, 25).
Подобно японцам матери племени Майя из Гватемалы не верят в раздельный сон младенцев, детей и родителей. Более того, даже взрослым гватемальцам так трудно спать в одиночестве, что при отсутствии родственников, одинокие гватемальцы нередко ищут друзей, с которыми можно вместе спать (24). Услышав, что американских младенцев заставляют спать самих по себе, женщины Майя выразили «шок, неодобрение и сожаление», а также посчитали этот обычай «равным пренебрежению родительскими обязанностями». (24) Подобная оценка сильно отличается от мнения Ferber из США, который пропагандирует, чтобы всех младенцев приучали к одиночному сну. В своей популярной книге How To Solve Your Child's Sleep Problems («Как решить проблемы со сном у ребенка») Ferber побуждает матерей, которые эмоционально склонны спать со своими младенцами, задуматься о собственном психическом здоровье. Он советует: «Если вы предпочитаете спать с ребенком, внимательно разберитесь в своих чувствах...». (26)
Исследование гватемальских женщин (Майя) является одним из лучших кросс-культурных (сравнительных) исследований детского сна на сегодняшний день. Morelli и др. рассмотрел группу американских матерей, (белых) представительниц среднего класса и современных женщин племени Майя (Гватемала) и обнаружил, что все 14 матерей Майя спали в одной кровати со своими младенцами и 8 детей постарше спали с отцами. Ни один из младенцев в американской группе не спал с матерью на регулярной основе. Родители Майя уверены, что совместный сон родителей и детей – единственно «разумный» способ спать, в то время как американцы в выборке Morelli предпочитали спать рядом с новорождеными и младенцами в отдельных кроватях, «чтобы слышать, как они дышат» (24), при этом американцам было неудобно спать вместе детьми в одной кровати. По достижении детьми 3-6 месяцев, американские родители уже не думали о них как о беззащитных существах. Боясь помешать развитию независимости и автономии у ребенка, большинство американских родителей в наблюдаемой группе перемещали ребенка спать в отдельную комнату.
В другом исследовании, проведенном в Австралии, матери-иммигрантке из Вьетнама рассказали о синдроме внезапной детской смерти (СВДС). Женщина до этого никогда не слышала о подобном феномене. Она предположила, что «... обычай спать вместе с ребенком может предотвращать смерть. Если мать спит с ребенком, она никогда не спит глубоко. Она замечает изменения в дыхании. Младенцев нельзя оставлять одних.» Вдобавок в вышесказанному, другая мать из Вьетнама добавила: «Дети слишком важны, чтобы оставлять их без присмотра» (27).
Ученый Wilson (28) исследовал (на китайском) сорок китайских матерей в университетском роддоме Гуагжо. Более 66% опрошенных молодых матерей намеревались спать вместе новорожденными в супружеской кровати. Все матери в опрошенной группе планировали укладывать детей спать рядом со своей кроватью. Одна из опрошенных женщин высказала общее мнение многих участниц опроса: новорожденный «слишком мал, чтобы спать в одиночестве», и что «детям нравится спать вместе с родителями». Другая китаянка сказала исследователю, что «...родительское дыхание влияет на младенца, и поэтому совместный сон полезен для ребенка», а также, что совместный сон позволяет матери «слышать малыша» и следить «не перегрелся или не переохладился ли ее ребенок». (28)
2b) Является ли формирование нравственности одной из функций сна?
Работа культурного психолога Shweder и его коллег из Чикагского университета удивит многих (второй абзац). Ученые четко объяснили, что забота о «нравственных качествах» (которые означают в данном контексте предпочтение/заботу об определенных человеческих качествах/поведении и результате в виде определенной личности/ характера) глубоко сидит в нашей культуре и отражает представления об уместной организации сна вне зависимости, научны ли эти представления или основаны на народных поверьях (2). Кросс-культурные сравнения ученых выявили, что когда родители решают организовать сон определенным образом, они всерьёз озабочены, насколько нравственно допустима та или иная организации сна, а также руководствуются обычаями, которые, по их мнению, ведут к определенным нравственным чертам характера. По крайней мере изначально предполагается, что не только определенные «виды» обустройства сна приводят к определенными «типам» детей, но также явлются отражением определенных «типов» родителей (например, хороших и нравственных), которых оценивает семья, друзья и общество в зависимости от того, в каком именно месте ребенок спит ночью (2, 29).
Shweder и его коллеги выявили, что забота о трех определенных нравственных вопросах руководит решением, где и с кем позволительно спать некоторым американским детям: священность и автономность (от детей) отношений между мужем и женой; видимость, что семья делает что-то для предотвращения инцеста; важность обучения детей быть независимыми и полагаться на себя путем насаждения одиночного сна младенца или ребенка.
Преобладание мнения о том, насколько важны вышеупомянутые нравственные качества в некоторых слоях американского общества, помогает разобраться, почему культурно обусловленные «народное» и научное понимание младенческого и детского сна часто перемешаны и подпитывают друг друга. В науке педиатрического сна, например, очень трудно разобраться, что именно о влиянии обустройства сна на супружеские отношения, развитие личности, уверенность в себе, независимость и/или общую удовлетворенность жизнью пересказывается родителям как научно доказанный факт, а что является не более чем личным суждением советчика (см. 18, 22).
Интересно заметить, что «нравственные» плоды, которые родители пытаются культивировать у своих детей, когда они выбирают определенную организацию сна, контрастируют и противоречат методам контроля сна, к которым родители прибегают для достижения определенных результатов. Например, американские родители одновременно с независимостью, самостоятельностью и/или автономностью, в среднем, стараются привить детям чувствительность, доброту, доверие и эмпатию (30) путем насаждения одиночного сна, который, в свою очередь, достигается сначала удалением от ребенка, а потом полным исключением кормлений и контакта с родителями в ночное время(26). Такого рода эмоциональный конфликт у родителей часто выражается непостоянством насаждения одиночного сна. Чередование некой формы совместного и раздельного сна – важный феномен, впервые описанный Madansky и Edelbrock как «ответный совместный сон» (31). Однако по наблюдениям ученых ответный совместный сон только усугубляет противоборство родителей и детей в области сна, и не решает проблемы со сном (31).
2с) Являются ли независимые, довольные жизнью, нравственные дети и взрослые результатом одиночного или социального сна? Правомочен ли этот вопрос?
Отсутствие систематических исследований о том, как приобретенные младенческие/детские черты характера связаны с рутинным обустройством сна, объясняет, почему общепринятое на Западе представление о том, как одиночный сон младенцев связан с ранней независимостью, неточно и вводит в заблуждение. Последние систематические исследования предоставляют доказательства, которые противоречат общепринятым представлениям об одиночном детском сне. Рассмотрим следующие данные:
*Одномоментное поперечное углублённое исследование Heron (17) выявило следующую тенденцию: дети, которые «никогда» не спали с родителями, были менее управляемы, менее счастливы и более склонны закатывать истерики. Более того, ученый обнаружил, что те дети, которым никогода не позволялось спать с родителями, были более пугливы, чем дети, которые всегда спали в родительской кровати всю ночь напролет (17).
*Опрос взрослых студентов колледжей Lewis and Janda (32) показал, что мужчины, которые спали со своими родителям в период от рождения до пяти лет, отличались значительно более высокой самооценкой, были менее подвержены чувству вины и беспокойства, а также отличались более высокой частотой половых контактов. Мальчики, которые спали вместе с родителями между шестью и одинадцатью годами также отличались более высокой самооценкой. Среди женщин совместный сон в детском возрасте ассоциировался с меньшим дискомфортом во время физического контакта и проявлений нежности во взрослом возрасте. (В то время как эти качества могут основываться на отношении родителей к детям, полученные результаты совпадают с народными поверьями о том, что совместный сон имеет решающее долгосрочное влияние на психосоциальное развитие).
*Crawford (33) обнаружил, что женщины, которые спали с родителями в детстве, отличались более высокой самооценкой по сравнению с теми, кто не спал с родителями. Похоже, что совместный сон способствует развитию уверенности, самооценки и интимности, вероятно, отражая принятие ребенка родителями (Lewis and Janda 1988).
*В ходе исследования родителей 86 детей, проходящих лечение в клиниках педиатрии и детской психиатрии (в возрасте от 2-13 лет) при военных базах (дети военного персонала) было выявлено, что учителя более высоко оценивали детей, которые спали с родителями. Основная группа психиатрических пациентов состояла из детей, которые спали в одиночку. Авторы исследования утверждают: «Вопреки ожиданиям, среди детей, которые никогда раньше не обращались за профессиональной помощью по поводу эмоциональных и поведенческих проблем, было больше детей из семей, где практикуют совместный сон. Одиночно спящие дети чаще обращались за психиатрической помощью, а также ниже оценивались родителями в области адаптивной функциональности. Подобные данные были обнаружены и среди мальчиков, которых можно назвать «Эдиповыми победителями» (например, мальчиков трех лет и старше, которые спали с матерями в отсутствие отцов). Эти данные противоречит традиционной аналитической теории» (16).
*В Англии Heron (17) выявил, что одиночно спящие дети менее управляемы (по отзывам родителей), тяжелее переносят неудачи, а также более зависимы от родителей, чем совместно спящие дети!
*В самом большом и систематическом исследовании на сегодняшний день, в котором изучались пять разных этнических групп из Чикаго и Нью-Йорка численностью 1400 человек, Mosenkis (34) нашел намного больше положительных примеров взрослых среди тех, кто спал вместе с родителями в детстве, среди практически всех этнических групп (Афроамериканцев, пуэрториканцев из Нью-Йорка и пуэрториканцев, доминиканцев и мексиканцев из Чикаго). Среди всех групп, которые исследовал ученый, особенно четко вырисовалось одно качество: взрослые, которые спали с родителями в детстве, единогласно выразили общее удовлетворение жизнью.
Однако самое главное открытие Mosenkis состояло не в определении причинной связи между обустройством сна в семье и взрослыми качествами характера или мироощущением, а в том, что интерпретация «результата» совместного сна должна рассматриваться в контексте каждой определенной культурной среды и внутри матрицы отношений, которая окружает совместный сон. В целом, совместный сон в детстве не имеет прямой или простой корреляции ни с каким определенным качеством характера или мироощущением. Автор исследования пришел к заключению, что у совместного сна нет единой функции. В то же время, совместный сон в детстве взаимодействует с целым рядом культурных, социальных и развивающихся характеристик родственных отношений (34). Совместный сон является одной из составляющих большей системы отношений, которая влияет на черты характера взрослого человека (34).
2d) Поверья о последствиях нетрадиционной организации сна: наука или религия?
Судя по распространенному мнению, научные доказательства о том, достоверны ли предсказания о результатах того или иного обустройства сна не нужны, при условии, что люди верят в то, во что они верят, или что обещанные результаты отображают, дополняют или каким-то образом поддерживают преобладающие ценности и цели, которые изначально послужили причиной определенному обычаю. Например, существует мнение, что одиночный детский сон воспитывает более независимых детей, в противовес совместному сну, когда дети спят вместе с родителями. Проблема кроется в том, что ни одно исследование на сегодняшний день не дало определения понятию «независимость» и как ее измерять. А если независимость можно измерить или если предположить, что независимость можно воспитать в раннем возрасте, можно ли определить причинную связь между этой чертой характера и удовлетворенностью жизнью, компетенцией и ощущением счастья у детей? Ни в одном исследовании не было выявлено, способствует ли умение спать самостоятельно всю ночь напролет в раннем возрасте появлению других навыков или черт характера, которых нет у младенцев и детей, не спящих в одиночку.
Обсуждение нетрадиционного обустройства сна сводится к обмену предположениями, в то время как научных доказательств того или иного предположения не существует. Например, бытует мнение, что совместный сон усугубляет проблемы сна у родителей и детей. Это мнение верно лишь если родители не ценят совместный сон, например, разрешая ребенку спать с ними только тогда, когда проблемы со сном уже «цветут буйным цветом». Hayes и др. (35) изучали совместный сон среди группы из 51 ребенка трех-пяти лет и обнаружил, что в подгруппе детей, которые плохо спали, 50 детей из 51 спали отдельно от родителей, а именно, все дети, у которых по определению самих родителей, развились нарушения сна, с самого рождения спали в отдельной от родителей кровати. Нужно заметить, что даже когда родители, спящие вместе с детьми, жалуются на проблемы со сном, это вовсе не означает, что решением этих проблем будет раздельный сон родителя и ребенка.
Функции обустройства детского сна, одиночного или совместного, меняются по мере взросления (36, 37), и/или по мере изменения обстоятельств. Например, физиологические последствия совместного сна матери с месячным ребенком кардинально отличаются от физиологических последствий совместного сна той же самой матери с тем же ребенком, но спустя тринадцать месяцев, когда когнитивная и психологическая системы ребенка гораздо более зрелы. Тело матери стимулирует или запускает механизмы регулирования температуры тела месячного ребенка, его дыхания, циклов пробуждения, уровня кортизола и архитектуры сна. Все это крайне важно, учитывая, что ребенок рождается неврологически незрелым и медленно дозревает вне утробы (38-41). В два, пять или тринадцать лет на первый план выходят психологические апекты совместного сна: то, как дети активно интерпретируют эмоции и родственные отношения во время совместного сна. Физиологическое влияние в то же время уменьшается. Полезные, безвредные или пагубные последствия обустройства сна (в любом данном возрасте) будут зависеть не просто от места сна, но и от социального значения и психологического содержания отношений участников. Социальная значимость и качество отношений находят выражение в семейных взаимодействиях. Обустройство сна в этом контексте отражает и составляет лишь малую часть этих отношений. При обсуждении потенциальной ценности нетрадиционного обустройства сна, особенно совместного, чаще всего отсутствуют аналитические отличия обстоятельств сна (42).
3. Откуда возникло общепринятое западное понимание «здорового и нормального» младенческого и детского сна. Есть ли разница между разными способами обустройства сна?
Трудно удержаться от высказывания, основанного на понятии культурного релятивизма о том, что вне зависимости от того, как и где спят младенцы и дети, каждая из культурно обусловленных стратегий равноценна и правильна. Такой упрощенный взгляд ошибочен по нескольким пунктам. Во-первых, он предполагает, что все родители во всех обществах довольны тем, как спят дети, а также, что родители и дети хорошо высыпаются вне зависимости от того, где и как они спят. Несмотря на то, что трудно провести кросс-культурные сравнения по всему миру, у многих антропологов сложилось мнение, что в целом родители в западных индустриальных культурах значительно менее довольны тем, как спят их дети, по сравнению с родителями в других культурах. Антропологи также замечают, что в индустриальных странах гораздо более беспокойные и стрессовые обстоятельства ночного сна младенцев и детей (43, 44).
Второе заблуждение заключается в том, что в любом обществе, включая наше, во всех случаях появляется стратегия управления сном, которая подходит абсолютно всем, и что эта стратегия оптимальна для всех, т.е. самая подходящая с точки зрения здоровья, или что она всегда совместима с кратко- или долгосрочными потребностями младенца. Например, выбор того или иного способа воспитания, которое учитывает интересы родителей, необязательно учитывает интересы ребенка (40). Даже принимая во внимание факт, что современный стиль жизни и/или современный уровень развития техники позволяет эффективно заместить живой родительский уход (контакт, защиту и поддежку), не стоит забывать предупреждение Брунера:«было бы ошибочно сделать вывод, что незрелость человека делает его более гибким для изменений в более старшем возрасте, что человек как вид в природе может приспособиться ко всему... мы ошибемся, если решим, что человеческая способность к адаптации неограничена (45).
Еще одно слабое место релятивистского взгляда заключается в ошибочном убеждении, что внутри любого общества у всех семей одинаковые стремления и ценности, и что предпочитаемый обществом или «идеальный» сон тождествен организации сна на самом деле, на практике в жизни. Сегодня у нас есть доказательства, что особенно в США и Великобритании существует гораздо большее разнообразие в способах организации сна, чем когда-либо признавалось (16, 46, 47, 48).
Очевидно то, что каждая культура уникальна, и что должна существовать некая совместимость между поведением семьи и обществом, в котором они живут. Я критикую сообщество ученых в области педиатрического сна, которые не поддерживают или косо смотрят на родителей, которые спят и кормят детей не так, как спят и кормят своих детей сами врачи. Хочу обратить особое внимание на то, что к сожалению, «наука» о младенческом сне большей частью игнорирует важность присутствия матери как биологического регулятора младенческого сна во время его развития в условиях адаптивного комплекса совместного сна в сочетании с кормлением грудью. Я уверен, создавшееся положение мешает полному пониманию физиологии и развития младенческого сна, и, как следствие, полного понимания этиологии многих расстройств сна у детей и родителей.
Как специалист в области младенческого и детского сна я не пропагандирую какой-то один способ обустройства сна. Напротив, я и мои коллеги предлагаем посмотреть на вопрос так, чтобы дать толчок другим исследованиям и вариантам анализа. Я думаю, что эволюционная перспектива служит более объективным контекстом для понимания, как именно младенец реагирует на разообразные культурнообусловленные обстоятельства сна. (49-51. Эволюция служит своеобразным концептуальным инструментом, с помощью которого можно проследить, как социальные факторы стали преобладать и влиять на биологию и развитие младенческого и детского сна (42). Антропологи, которые проводят исследования в рамках эволюционной теории, находят, что младенческий сон развивался в непрерывном контакте с матерью, который включает ночные кормления грудью по инициативе ребенка(52,53). Этот факт позволяет нам утверждать, что для понимания общечеловеческой модели циклов сна и пробуждения у младенцев и архитектуры сна, младенческий сон надо изучать в условиях, которые похожи на «среду приспосабливаемости» (54) .
В западной культуре, как было описано выше, практикующие врачи продолжают настаивать на правомерности только одной формы сна, т.е. одиночного. Все способы управления детским сном сводятся к как можно более раннему уменьшению контакта с родителями и уменьшению кормлений в ночное время. Широко распространены советы «не позволять детям привыкать засыпать во время еды, в том числе и во время кормления грудью», «не приучать ребенка засыпать, когда родитель успокаивает и ласкает ребенка». Эти советы в корне противоречат самому контексту эволюции младенческого сна по отношению к родительским эмоциям. На сегодняшний день в США все больше детей кормят грудью. Если засыпание у груди так широко распостранено, и, как оказывается, биологически правильно, если верить данным кросс-культурных исследований, текущие рекомендации по организации сна не только не подойдут, но даже будут мешать многим матерям.
Современные рекомендации легко понять, если принять во внимание в каком культурном и историческом контексте народилась наука о младенческом сне на Западе. Медработники изо дня в день сталкиваются с родителями, которым нужно просто и доходчиво объяснить, как решить текущие проблемы одиночного детского сна. Таким образом, опыт медиков чаще всего окрашен и ограничен работой с семьями в кризисных ситуациях. Врачи почти не встречаются с описаниями неодиночных моделей сна, которые не только работают, но и успешны. Далее стоит упомянуть, что первые исследования младенческого сна проводились в 50-60-е годы 20 столетия, когда женщины почти перестали кормить грудью, а совместный сон считался чем-то ужасным и неприличным. Следовательно, если ни совместный сон матери и ребенка, ни кормление грудью не считались допустимыми ни с биологической, ни с культурной точки зрения, ученые естественно приняли одиночно спящих детей на искусственном вскармливании в лабораторных условиях за здоровую норму.
