В далёкие-далёкие времена, в самой читающей стране самых интересных книжек в магазинах было мало. Поэтому люди давали друг другу книжки почитать всякие. Вот один раз мама принесла мне с работы книжку "Дядя Фёдор, пёс и кот" и неделю мы её читали вслух. М...
Из литературы сюжетной, не мемуарной, не научнопопулярной, я читаю в основном фантастику. Может, в других жанрах то же, но я не читала давно и не знаю. Так вот, когда я читаю фантастику, написанную на русском языке часто возникает у меня специфическое чувство «слишком много слов», вот будто я тону в лишних словах, в пустых разговорах, в бесконечных монологах героев и авторских отступлениях. И рука постоянно тянется к карандашу повычеркивать все лишнее (я знаю, как это трудно, поверьте, править свои творения мучительно непонятно как). Причем, это я замечаю вне зависимости от того, хорош ли сюжет и герои, и мир и все остальное. Так я долго не могла прочесть эпопею Оксаны Панкеевой, потому что открывала книгу, тонула, закрывала обратно. В какой-то момент прочла, и с середины пошло.
Недавно опять начала что-то читать, рекомендованное, захлебнулась, закрыла, забыла. А читая «И.О. Поместного чародея» промучалась вначале, но претерпела, и как героиня перестала вспоминать о детстве, стало лучше. Хотя время от времени внутренние монологи меня доставали. Люблю книги, где глаз бежит по словам, не задумываясь об их месте и количестве. Люблю книги где мой внутренний голос кричит «Ай, хороша! Каждая буква на своем месте, ни одной лишней нет!»
Но кажется это многословье скорее фича, чем баг, люди его любят, и потому оно остается популярным. Может показаться, что я люблю тексты малословные - где герои мало говорят, много делают и вообще не рефлексируют о происходящем. Ничуть, я люблю заметный голос автора, и живописные описания, и отступления ни о чем, когда кажется, автор говорит непосредственно со мною. Но в Евгении Онегине нет лишних слов, а в современной фантастике мне они постоянно попадаются.
Кстати, вот - начала сейчас читать «Кадын» - нет этого словесного наводнения. Хотя текст медленный, увесистый, полноцветный.
Итак, Макса Фрая прочитала. Сначала с трудом, потом с удовольствием. Ничего нового. Хотя конечно, в начале все казалось новым и непонятным. Будто явилась на вечеринку, где все друг друга давно знают, и вообще лучшие друзья, а я вроде как тут была лет двадцать назад, но никого не узнаю. Впрочем, где-то так это и было. Я так к концу книги и не вспомнила кто есть кто и что с ними происходило, помимо Джуффина и Меламори, о которых я и не забывала. Но это не играло особого значения - пусть и компания незнакомцев, но это очень уютная компания и про нее очень уютно читать. Практически как двадцать лет назад, когда они все были моими друзьями в моей голове.
Что же происходит в книге? Да как обычно - много едят, пьют камру, изредка кофе, бродят по улицам, путешествуют Темными путями и прочими странными способами путешествия, разговаривают очень много и в основном не по делу, а так, для души (часто хочется сказать чтобы заткнулись уже и камры выпили), читают, мечтают, рисуют, готовят еду, и вообще наслаждаются жизнью очень заразительно, даже если при этом в печали, тоске, недоумении или во сне. Да, решают загадку, которая вроде как составляет основной сюжет книги, но в общем, является елочкой, на которую навешивают разговоры и прогулки. И по отдельности - ну ёлка, ну шарики, а сложили вместе - книжка получилась.
Не обязательная для прочтения, но вполне душевная. И тот факт, что я так и не вспомнила кто таки сэр Шурф и сэр Кофа Йох и чем они знамениты, и чем отличаются друг от друга, мне помешать не смог.
А перечитать предыдущее мне так и не захотелось. Пусть будет так, случайная встреча со старыми друзьями, провели два дня вместе, будто и не расставались, и разъехались на двадцать лет опять.
Меня уговаривали почитать серию книг Оксаны Панкеевой еще когда они не были напечатаны, а выкладывались на Самиздате. Я честно пыталась несколько раз начать первую книгу, но каждый раз спотыкалась на сильном желании взять карандаш и вычеркивать все лишние слова. И пробраться за эти лишние слова я не могла.
Год или два назад опять зашел разговор о любимых книгах и многие так страстно хвалили Хроники странного королевства, что я решила попробовать опять, тем более, что серия была уже закончена. Желание вычеркивать лишние слова никуда не ушло, превратившись в желание вычеркивать лишние абзацы и страницы описаний и диалогов. Встретятся друзья, зацепятся языками, о том, о сем, ни о чем, а топчусь на месте неловко и думаю, ну а дальше-то что? Зачем мне по десять раз читать описание их пьянок, да кто с кем и как спит?
И тем не менее на три книжки меня хватило, потому что герои симпатичные были, а мир интересный.
А тут я приболела, ничего не читалось, ну и решила продолжить. И обнаружилось, что во-первых, я практически ничего не помню, и в именах и событиях тону, а во вторых, не могла оторваться пока весь цикл не закончила. И теперь вот осталась в таком недоумении - герои остались жить у меня в голове, а книжка кончилась. Что делать-то?
Мне все так же раздражали бесконечные разговоры, повторяющиеся раз за разом. Описания, приклееные к словам - мистралийцы непременно горячи, а Азиль только несравненная. Доставали некоторые сюжетные линии, особенно связанные с беременностями, родами и младенцами, достало что Шеллар в каждой бочке затычка и при этом всегда прав. Достало... много что достало. Но при этом как же интересно было читать! Как отлично сконструирован сюжет, как хорошо работают детали! Завидую, честно и искренне завидую такому мастерски закрученному сюжету. Ну и герои симпатичные, приятно с ними время было провести.
Я закрываю глаза и вижу снег, холодный, колючий, летящий в лицо. А я иду, тороплюсь к огромному круглому зданию с радостным предвкушением... Это Олимпийский комплекс в Москве, но я иду не на ёлку, а на книжную ярмарку со свежеполученной стипендией, или зарплатой, шуршащей в сумочке. Я собираюсь ее потратить на книжки!
О времена, когда потратить стипендию на книжки было возможным, приятным и вполне разумным способом распорядиться деньгами! О времена, когда книжная ярмарка в Олимпийском была любимым способом провести субботнее утро!
Я помню - смутно- как я попала туда впервые. Году в 93, наверное. Я помню как я гуляла там позже, регулярно. То скупая все тома Агаты Кристи, то разыскивая новую интересную фантастику, то бродя в поисках чего-нибудь, что на душу ляжет. Сначала казалось, что интересное может оказаться где угодно, и надо обойти все, чтобы не пропустить то, что я ищу (то, не знаю что), потом я определила столы где бывает интересное, и обегала их быстренько... Там фантастика, там календарики, там всякое странное, там интересная букинистика, там еще фантастика вот такая.
В последний раз я была там в 2008 году, приехав в Москву на неделю. Но покупала я уже книги для Дани. И пару игрушек. А сейчас - только вспоминаю.
Но очень приятно вспоминать это чувство предвкушения когда бежишь туда, невзирая на погоду или непогоду, и возвращаешься с тяжелой сумкой домой, чтобы скорее сесть и читать все добытое.
первые я попала в библиотеку в первом классе. Дедушка привел меня записываться в мою школьную библиотеку, потому что туда записывали только с третьего класса. Школа у нас была большая, из двух пятиэтажных корпусов, соединенных двухэтажным переходом, и библиотека находилась как раз в переходе, рядом с зубоврачебным кабинетом. Дверь чудес и дверь ужасов, для меня в те годы. Записывать меня библиотекарша не хотела, но дедушка ее уговорил, объяснив сколько я читаю дома. Библиотекарша согласилась проверить, как я читаю, и убедившись, что достаточно хорошо, записала и позволила мне выбрать книгу. Я слегка ослепнув от такого богатства, ткнулась туда-сюда, и схватила «Три толстяка» - мне нравилось кино, и было интересно, что же там еще было. Библиотекарша возмутилась, что эта книга мне «велика», она для детей старше, но дедушка стоял на страже моих интересов, и я ушла с читательским билетом, «Тремя толстяками» и возмущением в душе, которое, если честно до сих пор не совсем прошло. Хотя в школьную библиотеку я ходила регулярно, с библиотекаршей были нормальные вежливые отношения, но...
Следующий раз встреча с новой библиотекой тоже прошла в обстановке недоумения. В школе задали прочитать рассказы Николая Сладкова. Так получилось, что у нас дома как раз Сладкова не было. В школьной библиотеке его тоже не было, и ни у кого из знакомых его не было. А вот прочитать надо, кровь из носа. И вот пошли в районную детскую библиотеку. И нашли там какую-то чахлую книжку Николая Сладкова с рассказом о лягушке, которую посадили жить в вату. И с тех пор я там не была. И Николая Сладкова не читала до тех пор, пока сын не дорос.
В школьную библиотеку я ходила пока училась в той первой своей школе, восемь лет, но книжки там брались случайные какие-то. Забреду, возьму что-то прочитаю, уж и не помню что. Дома была необъятная куча, а если дома не было, а хотелось прочитать, так и в школьной библиотеке этого не было.
Ушла в другую школу, там библиотеки не было вовсе, и когда нам задали сделать доклад по истории, и я выбрала историю театра (почему? Не помню), пришлось идти записываться в библиотеку, в районную взрослую библиотеку. Это был 92 год, и там было пыльно и печально, бесконечно далеко от моей идеальной библиотеки, живущей у меня в голове.
Да, к этому времени у меня на фоне общего книголюбия возникла идеальная библиотека в голове - знаете - деревянные стеллажи до неба, заполненные книгами, огромные окна, много света... Дома книг было много, но покупка новой книги всегда было приключение и удовольствие, даже если непосредственной пользы от книги не предвидилось - например, я, в школьной поездке в Ригу на карманные деньги купила огромную книгу по какому-то специфическому виду вышивки. Она была безумно красива, но я не вышивала, да и книга была на неизвесном славянском языке (латиницей), так что прочитать ее шансов было мало, но листать ее было приятно.
Я закончила школу и поступила в МГУ, и тут я подружилась с библиотеками, хотя идеальной я не видала, но библиотека МГУ - все доступные мне ее помещения, в первом и втором гуманитарном корпусах, и фундаментальная на Моховой была близка к моему идеалу. Я проводила там уйму времени - нужных книг в продаже не было, на руки их не давали, и я сидела читала трактаты и монографии столетней давности во всем их пыльном, потрепанном великолепии. О, Шершеневич, Кавелин, Магазинер и прочие, прочие, прочие... Читать в университетской библиотеке было не только полезно, но и весело - потому что мы часто занимались вместе с подругами, и внезапно оказывалось, что в самой нудной монографии можно обнаружить залежи источников бодрого девичьего хохота.
Но нам для веселья и монографии были не обязательны - мы сочиняли бессмертную мыльную оперу, стихи, песни или ржали совсем без причины. Эх, прекрасные времена - юность.
С третьего курса можно было записываться в бывшую Ленинку - РГБ, ну и мы все записались. Читательский билет у меня до сих пор где-то болтается, в коробке с сокровищами. Конечно, в основном, мы там занимались - читали те же трактаты, монографии, статьи и прочее, но при этом - это же была Ленинка - там было увлекательно бродить по огромным широким лестницам, по странным залам, мимо стеллажей с книгами и шкафами с каталогами, по пустым переходам, где вообще-то читателям доступ не был разрешен, но нас не гоняли. Раз мы почуяли запах булок и пошли на него. Шли, шли, и оказались в столовой для сотрудников, где продавали удивительно вкусные булки, которые мы за форму назвали «личинками». Ну пришлось купить себе обед и поесть, нельзя же заниматься, когда там булки пахнут. Никто не спрашивал, можем ли мы тут быть, раз добрались, значит можем. Так и ходили какое-то время в столовую для сотрудников, ели булки... Потом их стали продавать в общем фойе, для всех.
Университет закончился, работа нашлась не сразу, и в промежутках между интервью, странными подработками и размышлениями о жизни, я продолжала ходить в Ленинку, пока действовал мой билет, просто брала книжки и читала - первые издания, старые тома, которые мало кто брал.
Потом я работала, и библиотеки, казалось ушли в прошлое, но вот мы с мужем оказались в Канаде, и библиотека опять стала необходимой частью моей жизни.
В библиотеках были книги, в первую очередь, множество книг на любые темы, и возможность заказать книгу, которой нет, из соседней библиотеки. А еще там были фильмы, и музыка, и занятия для детей (это мне уже сильно позже понадобилось), и компьютеры с выходом в интернет... А еще это были уютные теплые и светлые места. Они не выглядели как идеальная библиотека моей юной фантазии - бесконечные деревянные шкафы, уходящие ввысь. Но они были прекрасны.
Сейчас я не так часто беру в библиотеке сама, зато регулярно запускаю туда детей, наблюдаю, что они находят, и мы набираем сумки детских книг, некоторые случайные и проходные, некоторые становятся любимыми надолго. Среди них много книг, о которых я никогда не слышала, и сама никогда бы не нашла. Да и сама люблю неожиданные находки. Как приятно увидеть книгу, схватить ее просто так и унести :)
Алиса в Стране Чудес существует в разных вариантах - оригинал на английском, многочисленные переводчики, диснеейвский мульт против Киевнаучфильм, разные иллюстраторы, разные интерпретации. Но главная Алиса моего детства, и далее - до сих пор, это аудиосказка. Две огромные пластинки, с песнями Высоцкого, оставили неизгладимый след в моей душе. С пяти лет я слушала пластинки, по нескольку раз в день, выучивая наизусть, а смысл понимая часто позже, много лет спустя. Алиса стала моей энциклопедией жизни, да и не только моей - часто братьев и сестер по разуму можно было легко опознать, начиная цитировать незабываемые строки.
Вот часть жизненных уроков, которые я вынесла оттуда.
1) Математика. Ну это понятно, математика - то из чего Алиса сделана. На пяти ногах идет голова-два уха.
2) Хорошие манеры. Вот представь - приходит к тебе в гости голова. Ты ей: «Здравствуйте, садитесь пожалуйста.» И получается, что ты поставила её в глупое положение. Ну как может сесть голова, если она одна?
3) Урок физики. Падая в кроличьей норе, не кидайте вниз банки с вареньем. Даже если я ее брошу, она будет падать вместе со мной. Если конечно, нарочно не отстанет.
4) Урок истории. В засилье застойного боярского застолья ворвался громкий стук топора, которым Петр рубил окно в Европу. В оригинале там не Петр, конечно, а Джон Безземельный, но что нам до Магны Карты Либертатум? А вот бояре, застой и застолье - это было понятно. И то, что дверь не прорубил, и так и пришлось лазать в окно, тоже поняно.
5) Уроки литературы. Атака Гризли, знаменитая писательница на заборе. Желая стать писательницей, облазила все заборы. Только во взрослом возрасте дошло, что на заборах надо было писать. Так и не стала писательницей. (задучиво смотрю на свой забор)
6) Языки. Первая фраза на французском, которую я выучила, была не про шесть дней. А про кошку. У э ма шат? Мой испанский ограничивается словом Каррамба! Которое я так же выучила повторяя песенку Попугая. В принципе, больше мне и не надо, его хватает. Английского я особо не выучила, но зато много узнала о том, как ведут себя настоящие англичане. Например о том, что настоящие англичане всегда приходят раньше времени, и сразу начинают сердиться что их заставляют ждать, и когда тот, кого они ждали, приходит вовремя, его сразу вызывают на дуэль.
7) Планирование и тайм-менеджмент. Тили-тили-там тиирам, вечно безупречные пунктииирам! Ну все, я пошла по плану. Уважаемый времий дедушка, уважаемая времия бабушка...
8) Биология. Если ты ничего не помнишь, когда ты превращаешься, значит ты гусеница. А если тебе не все равно во что ты превращаешься, значит ты не гусеница. Ну если поросенком вас с пеленок обзывают, баюшки-баю, даже самый смирненький ребенок превратится в будущем в свинью!
9) Это важно знать, кто же ты есть!
10) И самый главный. Никогда не пей где попало и что попало.
Все цитаты даны по памяти.
Было это в славном городе Архангельске, обычным холодным ноябрьским днем. Я гуляла по городу с подружками, забредая в странные дворы и книжные магазины. Были мы, москвички, там со школьной экскурсией, но это отдельная история. Помимо собственно экскурсий у нас было много свободного времени, на время которого нас учителя выпускали бродить самостоятельно. Мы и бродили, знакомясь с городом, его резными наличниками, его мягкими сугробами.
Но вернемся в книжный. Тогда, в 1990 году, была мода перепечатывать первые издания забытых книг - как есть - репринты делать. И издавали так кучу книг начала 20 века, особенно поэзии. А я как раз тогда «подсела» на поэзию. То есть до этого читала, когда в школе задавали, или Евгения Онегина, а тут вот - подсела и разыскивала всякое, пробуя на вкус. И вот открываю я книжку - а там:
Люблю людей, люблю природу,
Но не люблю ходить гулять,
И твердо знаю, что народу
Моих творений не понять.
Довольный малым, созерцаю
То, что дает нещедрый рок:
Вяз, прислонившийся к сараю,
Покрытый лесом бугорок...
Ни грубой славы, ни гонений
От современников не жду,
Но сам стригу кусты сирени
Вокруг террасы и в саду.
Так я познакомилась с Владиславом Ходасевичем. И полюбила его поэзию. И до сих пор люблю.
Перешагни, перескочи,
Перелети, пере- что хочешь -
Но вырвись: камнем из пращи,
Звездой, сорвавшейся в ночи...
Сам затерял - теперь ищи...
Бог знает, что себе бормочешь,
Ища пенсне или ключи.
Есть ведь многое в тексте книги того, о чем во второй версии не упоминается или упоминается не так, есть то о чем вспоминаешь через день или два после прочтения. То, что человек, если он человек, а не его внутренний зверь вырвавшийся на свободу не должен делать, никогда, даже ради сохранения жизни. Есть ли грань между желанием жить и тем какие средства для этого хороши?
Книгу я прочитала уже несколько месяцев назад и она уже перестала мне сниться, но все еще причиняет мне сильное, почти физическое беспокойство, я даже не могу себя заставить посмотреть фильм, давно скаченный и ожидающий своей очереди - о нем ведь столько замечательных и хвалебных отзывов, а я боюсь возвращения ночных кошмаров, после "Повелителя мух" они мне снились несколько месяцев, не каждую ночь конечно, но не отпускало долго.
Недавно читала сборник апокалиптической фантастики там много интересного на эту тему было тоже, но сильнее всего резонировал рассказ (ни названия ни автора, увы, не приведу, ибо развлекательное чтение я из читалки удаляю сразу после прочтения, чтоб не мозолило) о пережившем апокалипсис и состарившимся пианисте и его споре с молодым варваром - вначале мы видим весь ужас и безысходность идущую от поведения молодых которые сознательно и целенаправленно уничтожают все наследие ушедшей культуры и всей душой сочувствуем старому пианисту, но потом все переворачивается на 180 градусов, когда варвар говорит ужасную фразу "да сейчас ты стар и сентиментален, но когда все случилось, ты был молодым и сильным мужиком, а я сопливым пацаном, и вся моя жизнь сводилась к тому чтобы не попасть к таким как ты на ужин так почему я должен желать возрождения твоей культуры? Все чего мы хотим это чтобы она исчезла навсегда" (не дословно) - вот наглядная демонстрация того о чем я размышляю достойно ли выживания человечества такой ценой? Даже если речь идет о своей собственной, отдельно взятой, жизни и жизни своих детей?
Заметила странную закономерность. Среди местных знакомых - не
русскоязычных - есть люди, которые приехали в Нью-Джерси
"откуда-нибудь", есть те, кто нигде кроме как тут не жили, и есть те,
кто родился и вырос в Нью-Йорке. Так вот, когда заходит разговор о
Нью-Йорке, все говорят - New York city, кроме ньюйоркцев. Ньюйоркцы
родной город иначе кроме как "The City"- Город - не зовут. Потому что,
разумеется, других городов, стоящих этого слова, не существует.
В
российской действительности я припоминаю такой эффект только в
отношении Питера. Он - Город. остальное так, не пойми что. Москва -
всегда большая деревня. Хотя, может это потому что мы - понаехавшие из
Питера? Я до сих пор употребляю бордюр и поребрик вперемежку. В смысле,
слова употребляю. А так - бордюр не употребляю. Только бордо. Если
настроение есть.
Ну и еще питерская заметка: недавно осознала,
что мои родные питерские места - те, от которых приличные перебуржцы нос
морщить будут: Лиговка и Купчино. Но это не имеет значения, потому что я
- убежденна москвичка. в Нью-Джерси.
Леса, просторы, рябина, Москва и Пушкин. Не только это. Это - знаки, на которые что-то внутри отзывается очень сильно.
В местных СМИ задолбал вечный дискурс "Злой России". Причем, если с критикой на конкретные темы я соглашусь, то с общим настроем - нет, достал.