Возвращение (25.06.2011)

Январская Лизина простуда стала для меня роковой. Заразившись, я попала в больницу и, в результате, пройдя через кромешный ад, потеряла левое легкое. Дома очутилась только 1 июня.

Лизавета за это время успела полежать в больнице, простудиться еще раз в феврале, научиться пользоваться горшком, пройти через десятки рук «нянь», перестать пользоваться соской, начать есть взрослую еду, но все это было уже без меня.

После возвращения я практически не узнала ребенка. Что уж говорить, Лиза изменилась и внешне, и, что особенно важно, внутренне. Я понятия не имела, с какой стороны к ней подойти, куда дели мою послушную девочку и откуда взяли этого истеричного, вечно орущего, всем недовольного дьяволенка. Лиза капризничала по любому поводу, и если бы только капризничала, но она устраивала дикие истерики по каждому пустяку.

Чуть меньше месяца я наблюдала за происходящим со стороны, так как сил на ребенка было еще маловато. Это напомнило мне период Лизаветиной новорожденности, когда мы только-только выписались из роддома: я отходила от кесарева, лечила лактостаз, пролежень на пятке и вообще пыталась прийти в себя после беременности в целом и операции в частности. Тогда было не до ребенка, и я полностью сгрузила все материнские обязанности на Максима, кои он выполнял вместе с отцовскими и супружескими. Так и сейчас: я заново училась ходить, сидеть, пользоваться левой рукой, пересиливать боль, дышать одним легким, в конце концов. А материнские обязанности ровно распределились между няней и моей матерью. Конечно, «чужие» люди никогда не справятся с твоим собственным ребенком лучше тебя. Я прекрасно видела и вижу их ошибки: они не чувствуют ее, когда нужно пожалеть, а когда и прикрикнуть, не умеют предотвращать истерики, не стараются договориться и т.д. и т.п. Но у меня сейчас нет выбора.

Я очень хочу поскорее все вернуть на свои места, снова остаться с Лизкой вдвоем, укладывать ее спать, кормить, готовить ей завтраки, обеды и ужины, гулять, развлекать, ходить по магазинам, но пока на это нет банальных физических сил. Мне хочется снова быть с ней вместе, более того, мне психологически очень тяжело осознавать, что я пропустила огромный период Лизкиной жизни и многое теряю сейчас. Получается, что я занимаю какую-то незначительную часть ее жизни на данный момент: мама иногда играет, кормит завтраками, умывает по утрам и все; остальное время ребенок проводит с няней, а вечерами, когда Лиза возвращается, я уже плохо себя чувствую и ничего не могу.

Тяжело осознавать и то, что некоторые критичные для меня моменты пошли не по плану.

Огромное значение я придавала здоровой пище; до последнего момента кормила приготовленным только в пароварке с минимальным добавлением соли, все калории были подсчитаны, количество продуктов и само их наименование строго соответствовало таблицам кормления для детей Лизкиного возраста.

Конечно, чужие люди не стали так париться, кормили, чем придется. В результате, к своему году и десяти месяцам Лиза пробовала и сосиски, и мед, и взрослые йогурты, и прочую ерунду. Даже сейчас остановить это не представляется возможным, ибо Лиза бОльшую часть дневного времени проводит у няни дома, где ребенка кормят тем, что приготовлено для няниных, уже подращенных детей.

Я считаю, что не имею права предъявлять ей требования кормить Лизу отдельными блюдами, либо предъявлять, но готовить эти блюда самой, что пока невозможно.

Есть и положительные моменты, которые случились без меня: кто-то приучил Лизавету к горшку, отучил от соски, но об этом чуть позже