О Лизке (19.01.2011)

Большинство наших дней проходит весьма буднично, по стандартной программе. Я на автомате выполняю определенные действия в определенном порядке: проснулись, одела Лизке теплые штаны с кофтой, сандалии, пошла собирать вещи в кроватку, заправила постель, почистили зубы, умылась сама, разогрела кашу, накормила, помыла посуду, вымыла Лизавете задницу, переодела в дневную одежду, немного поиграли, уложила спать, поела сама, проснулась, накормила обедом, затем бананом, вымыла посуду, поменяла памперс, поиграли в разнообразные игры, накормила творогом, укачала спать, поела сама, посидела в инете, проснулась, поиграли, накормила кашей, сходили в ванную, переодела в ночную одежду, приготовила постель, накормила кефиром, укачала спать, сварила кашу на утро, овощи и компот, если закончились, легла спать.

И в этом дне сурке я порой не вижу ребенка, то есть я выполняю все материнские функции, Лиза довольна и все идет как обычно, но я ее не вижу. Иногда резко включаюсь среди дня и злюсь на себя, ведь времени так мало, Лиза постоянно растет, меняется с каждым днем и нужно успеть запомнить все до мелочей: все эти ее ужимки, движения, милые мелочи.

Еще я понимаю, что все равно не запомнишь надолго, забудется большая часть, останется лишь основное. Так, например, сейчас я уже практически не помню, как Лиза вела себя в 8-9 месяцев, кроме того, что удалось записать в дневнике, но ведь записи – это не живой человек. В записях не отразишь, то, как она улыбается, сердится, собирается плакать или хитрит. Ситуацию бы спасла камера, но Лиза уже относительно большая и сразу же реагирует на новый предмет в моих руках, из-за этого я ее даже фотографировать нормально не могу, никакой естественности, о камере вообще молчу. А так хочется запечатлеть каждый момент, это такая феерия. Каждую секунду – феерия.

Я могу смотреть на Лизку бесконечно, у нее не бывает одинакового выражения лица, постоянно все меняется. Так трудно передать словами всю гамму ее эмоций.

Я с ужасом понимаю, что она растет. С ужасом, потому что это безвозвратный процесс. Да, будет другое. Но я еще не успела. Не успела насладиться тем, что есть. И оно ускользает, ускользает. Это так страшно.

Я уже многое не успела. Не успела натаскаться на руках, когда Лизок был еще совсем маленький и устраивал скандалы каждый день с 17.00 до 22.00, хотя и делала это регулярно. Это безумное ощущение маленького беззащитного комочка, умещающегося на твоей руке от локтя до кисти, мягкой черепушки, к которой так страшно прикасаться, лягушачьих лапок и пупка в зеленке. (Сейчас я смотрю на Лизкин пупок, да она и сама с охотой всем его демонстрирует, и не могу сопоставить его с той ранкой, что приходилось прижигать каждый день. Теперь это нормальный такой, человеческий пупок ))

Зато это понимание помогает мне с относительной легкостью воспринимать свою сегодняшнюю жизнь. Когда руки уже отваливаются носить эти 12,3 кг под 10-ый раз запевающую песенку, и не просто носить, а пританцовывая, кружа временами, и хочется рявкнуть: «Все, хватит» и поставить на пол, я вспоминаю, что совсем скоро это закончится (конечно, закончится, моя грузоподъемность не бесконечна) и продолжаю носить, кружить, а за это меня бьют дрыгающими ногами. В конце концов, когда Лизавета понимает, что мама вот-вот лишится сил и уж точно поставит, она обнимает меня двумя руками за шею и кладет голову на плечо.. и еще пара песен ей обеспечена..))

Сказать честно, я не хочу выходить на работу в большей мере потому, что не хочу пропустить еще больше. Это, наверное, ненормально, и потом я буду жалеть, что забила на себя, но сейчас я хочу так. Даю себе срок до 3-х Лизаветиных лет, а там посмотрим.