В общем жизнь на диалезе была бы не так плоха, если бы не постоянные болезни, да и в росте он отставал из за нашей почечной недостаточности. Основная функция почек конечно фильтрация, но она так же участвует в создании гемоглобина ну и на рост влияет.
Когда только мы узнали что трансплантация возможна и донором должен быть кто то из родственников, мама мужа сказала «ну я могу быть, тебе ведь еще рожать…» Мог быть еще и папа Тёмы, но я видела что особого желания у него нет, а раз так то даже не заводила этот разговор. Желание должно само возникнуть, жертв быть не должно, я так сразу решила, иначе вся затея пойдет не на пользу а во вред.
И вот, когда врачи начали говорить, что пора бы…я пошла обследоваться. Так как бабушка решила что для неё это вредно. Вы не подумайте что я её осуждаю или нашего папу. Вовсе нет. И о том что пошла я, тоже не жалею. Я правда этого хотела. И по этому считала, не была уверена что все пройдет хорошо. Быть первыми в России, это и хорошо и плохо, хорошо так как повышенное внимание врачей, плохо по тому что тяжело первой топтать дорожку.
Прооперировали на в октябре 2003 года.
Знаете я всегда очень боялась операций, да нет, до сих пор боюсь…даже аппендицита.
А здесь не было страха, ну ни капельки. На ночь, пред операцией, мне делали укол, успокаивающий. Я даже отказаться хотела от него. Но вот когда меня раздели и положили на каталку…меня начало так трясти…что по моему каталка подпрыгивала. Потом поставили наркоз и я уснула. Опреацию проводили параллельно, в начале завезли меня через час Тёмку. Его операция длилась 4 часа, моя не помню…но короче, намного.
Когда очнулась я прекрасно помнила где я и зачем. На лифте, мои врачи меня спускали в реанимацию. Сказали что у Тёмки все хорошо…Спросили рада ли я этому. Я ответила, что рада что не зря.
Тёмка после операции здорово начал кушать, весь такой толстенький стал. Всю жизнь мечтала о складочках…а у нас их небыло.
Что было плохо, так то, что детских препаратов для лечения у нас в России нет. Только взрослые капсулы. Ну вот, варила сахарный сироп и растворяла там эти очень горькие лекарства. По началу он их пить конечно не хотел, но потом стал запросто их принимать.
Забыла рассказать что за лекарства. Что бы не было отторжения, принимают всю жизнь препараты понижающие иммунитет. Препараты дорогие. На месяц маленькому ребенку нужно тысяч 14-15. Это только на эти препараты. Но все это оплачивается государством. Когда наша аптека сказала что денег нет, то я написала Громову (мы прописаны в МО) Деньги нашлись.
Параллельно с нами проходили обследование и потом делали операцию мама с сыном, у них вообще операция была первая в мире. Трансплантация и почки и печени. Мальчику тогда было лет 12. Их операция длилась часов 14.
Тёмка начал расти, и в развитии он не особо отставал от сверстников. У него был математический склад ума. Он легко складывал головоломки. Играл в компьютерные игры. Но вот не разговаривал…вообще. Наш лечащий врач, наблюдая за детками с таким заболеванием, говорил, что видимо при этой болезни поражается участок мозга который отвечает за речь. В год Тёмка пытался говорить но потом мы опять заболели, и как то все стало сходить на нет.
Наверное я слишком много времени проводила с сыном. Мы часто лежали в больницах, он требовал к себе много внимания. Каждый день по расписанию мы пили таблетки, каждый месяц ездили на обследования. Да и мне хотелась сделать его жизнь поярче. Мы ездили в парки, театры, дельфинарий. Покупали ему дорогие игрушки. В общем я старалась компенсировать болезнь приятными эмоциями. Как то получилось что мы с Темкой вместе а папа сам по себе. Я старалась их объединить. Но у нашего папы кроме чувства долга к сыну никаких чувств не было. Может и были но очень уж бледные.
