Бабушка Нина, или как я ушла от мужа (Текст публикуется в авторской редакции).

Мне кажется каждый, кто жалуется на стабильность, просто не понимает своего счастья. Так люди устроены. Сидя в декрете, я писала тонны букв про свою несчастность. Как же, я не могу выключить мать 24 на 24 и самое ужасное, что так теперь и будет. У меня больше нет выбора. И во главе угла всегда только их интересы - двух моих До. А я следующая в списке. Просто потому, что я считаю это правильным. Я могу забить на хозяйство и уйти в тренажерку. Но чтобы забить красиво надо продумать, а что эти два часа будут делать твои дети, приготовить еду заранее и придумать кто за кем будет смотреть.

Я «забиваю на все» красиво. Но рассказ не об этом. А о семейном кризисе.

Однажды я почувствовала себя настолько уязвленной, насколько это вообще может быть. И рычагов управления ситуацией у меня не было. Мой однолюб и подкаблучник вдруг дико взбрыкнул и перестал меня слышать. А я всего-то хотела внимания. Из какого-то ничтожного и мелкого скандала вдруг выросла стена.

Я видела только себя - я кормлю по ночам, я колю уколы, я отвожу на процедуры и лежу в ужасных больницах, я читаю на ночь, я готовлю бесконечно (муж ест одно, старшая другое, младшая третье, а я доедаю). Я делаю уроки, я шью костюмы в детский сад и школу. Хожу на родительские собрания, я пишу сочинения. И где в этом всем я? А он - делает карьеру, получает второе образование, посещает тренинги и растет над собой. Подумалось мне, что это за мой счет. И я ушла. Отдала детей и сказала - теперь моя очередь думать о себе. А ты, пожалуйста, позаботься о них. Из сада надо забирать в 18. Кормить вовремя.

***

Я абсолютно не умела делать заначек и зарабатывать. Поэтому денег у меня было практически 0.0. Подруга предложила мне пожить у (внимание!) бывшей свекрови своей мамы. Я оказалась в квартире одинокой бабушки. Замечательная это была старушка. Обширная, как земля (диабет), глубоко верующая (католичка), красивая (коллекция шляпок в двух шкафах). Еще она была заслуженный педагог и логопед.

Терапевтическое проживание у бабушки длилось три дня и три ночи.

Сначала я увидела что такое одиночество. Это когда дети выросли и … забыли про тебя. От слова совсем. Вернее не так - они совершают звонки по очень нужному для них поводу. И каждый такой звонок - праздник. Тут же набирается любимая подруга и подробно перессказывается разговор, с гордостью что тебе (!) позвонили (!).

Я увидела что такое настоящая бедность. Бабушке Нине было тяжело. Она платила кредит со своей мизерной пенсии (брала денег в банке на лечение мужа, и потом на его похороны). Один раз на пороге появилась такая же бабушка и принесла два кабачка. С огорода. В подарок. Произошел трогательный обмен - одна подружка кабачки получила ( «…один потушу с рисом, а из второго сделаем блинчики»). А вторая целый мешок хлебных крошек для своих курочек.

И они так радовались.

Я увидела сострадание. Один раз бабушка Нина ночью пекла булочки. Много. Почему ночью? Так днем слишком жарко. 9 этаж панельного дома нагревался просто ужасно. Днем воздуха не было. А булочки надо было отнести в церковь, потому что в тот день приходили малоимущие прихожане. А вот тот супчик Шурочке, она болеет, в селе живет. А пирог для молодого ксендза, пусть порадуется. Муку бабушка Нина взяла в церкви и перла на себе через весь город на троллейбусе.

Я увидела любовь. На последние копейки бабушка Нина покупала своему ужасному пекинесу Буньке куриные ноги. И смотрела как он их ест. И радовалась. (Пекинес меня невзлюбил, неожиданно кусал за пятки и я просто не могла иногда выйти из своей комнаты). Бабушка бесконечно тосковала по своему недавно ушедшему мужу Коленьке, вспоминала и разговаривала с ним иногда. Со стороны это выглядело душераздирающе.

Я увидела, как от слабости убирается только середина комнаты. Как нет сил залезть в ванную и можно просто, сидя рядом на табуретке, обтирать себя тряпочкой. Как делается макияж огрызком карандаша. Как трясущейся рукой можно красить губы. Как хорошо сидеть, гладить пекинеса и мечтать .... о маникюре. И котлетках, и чтобы непременно из двух видов мяса.

Я узнала, что прихожане, особенно старые, друг друга пересчитывают. И если кто на службу не пришел, то к нему немедленно отправляется делегация из тех, кто быстро ходит. А вдруг заболел? А вдруг нужна помощь? Дежурные бабушки разносят таким немощным хлеб и домашние бульоны в баночках. Иногда скидываются деньгами на лекарства. Одиноких стариков очень много. На смом деле у них есть и дети, и внуки… только это ничего не меняет.

Пекинес напал на меня тогда, когда бабушки не было дома. Он так подло в сотый раз укусил меня за палец ноги, что я просто взяла веник и дала ему пару раз по наглой плоской морде. И вдруг… мне стало так легко. Так хорошо. За три дня я вдруг сильно полюбила свою «неудачную» жизнь, свои трудности, свои затыки и свою стабильность. Отпидорила бабушке Нине квартиру, дала денег и забила куриными ногами для гадкого пекинеса морозилку, купила мешок сахару и муки. Ну, и конечно же, мяса на котлетки. Почистила от пыли и сложила красиво коллекцию шляпочек.

Бабушка Нина придумала, что муж приедет за мной на белой машине, и я выйду вот в этой юбочке, а она будет мне махать с балкона рукой и все будет хорошо.

Почти так все и было. За исключением того, что я вызвала такси. Мы помирились.

Я очень ценю свою стабильность с тех пор. А бабушка Нина умерла. От старости и диабета. Моя подруга и ее мама до смерти поддерживали ее, вывозили купаться раз в неделю, давали деньги и продукты. Куда делся пекинес я не знаю. Такая история.

Ната Зайонц