Использование стыда и вины для социальных манипуляций
Источник: http://www.gozhiy.ru/index.php/component/content/article/70?start=8
В нашем обществе есть один удивительный культуральный феномен, который можно очень легко обнаружить, проследив за взаимодействием взрослых с детьми. Проявляется он, естественно, и в контакте взрослый - взрослый, но при этом мы даем себе труд чуть больше себя контролировать. Я собираюсь описать ситуации, в которых чувства вины и стыда является инструментами психологического манипулирования.
Это происходит тогда, когда обвинение или пристыжение заменяет собой просьбу. В нашей жизни это происходит на каждом шагу: вместо просьбы «Сходи, пожалуйста, за хлебом» звучит пристыжающе-обвиняющий вопрос «Неужели нельзя было хлеб по дороге купить?» или «Почему ты не купил по дороге хлеб?» - очевидно, что спрашивающий ожидает не ответ на свой вопрос, а старается вызвать или стыд, или вину.
Манипуляция проявляется в том, что мы совершаем тонкую подмену, которую объект манипуляции может не заметить (да сам манипулирующий может не задумываться над тем, что происходит). Я хочу, чтобы другой человек сделал что-то для меня. У меня есть возможность об этом прямо попросить. При эмоциональном манипулировании же я вместо этого представляю ситуацию так, что как будто бы не в моем желании дело, а в неких моральных правилах. А значит, человек стоит не перед выбором выполнить или нет мою просьбу, а перед дилеммой быть или не быть «плохим». «Неужели нельзя убирать за собой игрушки?» - подразумевается не то, что маме хочется порядка в доме, а то, что «нормальные (хорошие) дети должны за собой убирать, а если ты этого не делаешь, ты ненормальный и нехороший». То есть пора испытывать стыд.
«Почему ты не сделал уроки?» - это не запрос на дополнительную информацию, и ответ «Мне было интереснее посмотреть фильм» маму не удовлетворит. Это пристыжающий вопрос, основная цель его создать чувство стыда, которое должно заставить ребенка исправиться. Я наблюдал, как мамы задают подобного рода вопросы (например, «Почему ты не сказал «а-а»?» в ситуации, когда малыш писает на пол, а фраза «а-а» уже стала сигналом к высаживанию) ребенку, который умеет говорить всего 3-4 слова. Очевидно, что ребенок не может ответить. Он просто видит, что мама недовольна. И у него появляется стыд. А ближе к 3 годам в подобных же ситуациях может появляться чувство вины.
Что будет испытывать ребенок в большей степени - стыд или вину - зависит от того внутреннего акцента, который подразумевается в конкретной семье. В одних случаях речь идет о правилах, а в других о том, что родитель «страдает» из-за действий ребенка. При навязывании чувства вины ребенок как будто бы ответственен за то, что происходит с родителем.
В психологии, для того чтобы разобраться в путанице чувств, различают вину реальную и псевдовину. Мы испытывает реальную вину тогда, когда наносим реальный вред другому человеку. Например, наступили ему на ногу или украли у него деньги. Реальная вина помогает осознать факт нанесения ущерба и мотивирует исправить ситуацию. Псевдовина появляется, когда наши интересы входят в конфликт с интересами другого человека, и нам кажется, что мы виноваты из-за этого.
В приведенном выше примере маме хочется, чтобы в квартире был порядок, а ребенок хочет заниматься после игры одними игрушками игрой с другими. Порядок ему не нужен. Это конфликт интересов. Как можно честно разрешить конфликт интересов? Настаиванием на своих интересах и поиском компромисса. А вопрос «Неужели нельзя убирать за собой игрушки?» позволяет уйти от трудоемкого переговорного процесса. Мама может показать, как она огорчена беспорядком, и уже настаивает не на своих желаниях, а на том, что в этом огорчении виноват ребенок. Но на самом деле ребенок не может быть виноват в том, что мама испытывает негативные чувства. Он не властен над чувствами взрослого человека. Это у мамы есть представления, что в доме должен быть порядок, и из-за того, что ее желание не удовлетворяется, она огорчена. Она имеет возможность скорректировать свои внутренние установки и примириться с тем, что с появлением ребенка порядка становится меньше. В навязывании чувства вины кроется обман. Мы перекладываем ответственность за свои чувства с себя на другого.
В подростковом возрасте ребенок гораздо менее склонен подчиняться подобным манипуляциям, и пристыжающие и обвиняющие вопросы родителей становятся причиной конфликтов. И это понятно, так как чувства вины и стыда неприятны, и человек начинает защищаться от обвинений и пристыжений. Поэтому приведенные выше вопросы в конфликтологии называют конфликтогенами - речевыми причинами конфликта. Хотя это не значит, что сам подросток не применяет те же поведенческие паттерны, когда хочет чего-то добиться от других.
Я не хочу выступать разоблачителем мам. В приведенных примерах я говорил о мамах только потому, что они больше времени проводят с малышом. И именно мамам приходится в большей степени иметь дело с упрямством ребенка, с его желанием отстаивать свои интересы и свое право говорить «Нет!». К 2-м годам ребенок становится увлеченным борцом за свои права и желания. Этот период называют кризисом 2-х леток. И требуется достаточно много родительской твердости для того, чтобы ребенок этот кризис благополучно пережил, научившись не только настаивать, но и подчиняться. И честно бороться с «хочу» ребенка, используя свое «хочу», очень энергозатратно.
Манипулирование через вину и стыд упрощают задачу. В конце концов, этой манипуляцией пользовались несколько поколений родителей. Она стала просто речевой привычкой, которую мы впитываем в раннем возрасте и используем, совершенно не задумываясь. Избавиться от подобных привычек достаточно сложно. Мы живем в обвиняющей и стыдящей культуре. Нужно приобрести совершенно другой речевой навык - навык просьб и компромиссов.
Таким образом, появляется новая функция у этих чувств (вины и стыда), функция давления и подчинения, они нагружаются новым смыслом. Но чрезмерная негативность вины и стыда связана не только с этой не совсем честной эксплуатацией их в нашем обществе. Перед ребенком стоит задача освоить эти чувства, то есть научиться их чувствовать тогда, когда есть реальная вина (кто-то на самом деле из-за него пострадал) или нарушены важные моральные принципы, не воспринимая их при этом как мучительные, а используя в качестве побудителя к действиям по исправлению ситуации. При этом важно, чтобы родители, с одной стороны, не пытались полностью избавить ребенка от этих чувств («Ты ни в чем не виноват»), если не хотят вырастить асоциального человека, у которого совесть обычно молчит. Но, с другой стороны, родителям не стоит катастрофизировать ситуацию («Что же ты наделал?!»), а, наоборот, постараться ее нормализовать, то есть научить ребенка принимать свою вину как нормальную часть жизни: «Да, ты виноват, теперь постарайся все исправить». Чувства не должны быть чрезмерными, иначе их трудно переживать. Так же как слишком яркий свет слепит, а слишком громкий звук может привести к глухоте, слишком интенсивные чувства вины и стыда парализуют.